"Наказ" Екатерины II: история написания, его значение для развития права и деятельность уложенной комиссии. Наказ Екатерины II Наказ екатерины 2 уложенной комиссии кратко

«Наказ» Уложенной комиссии – документ разрабатывался Екатериной II на протяжении 1765-1767 годов, и представляет собой собрание идей таких западных просветителей, как Д’ Аламбер, Дидро, Монтескье и Беккариа, чего сама императрица и не скрывала. Являясь концепцией просвещённого абсолютизма в понимании Екатерины II, «Наказ» состоял из 506 статей и должен был служить в качестве направления деятельности депутатов Уложенной комиссии.

Заседания Уложенной комиссии, объявленные манифестом от 14 декабря 1766 года, были призваны выработать новый свод законов, взамен устаревшему Соборному Уложению 1649 года.

Значение

Деятельность Уложенной комиссии не увенчалась успехом — дворяне не желали уступать собственных прав, купечество пыталось расширить свои привилегии, а просьбы крестьянских депутатов никто не воспринимал всерьёз. Однако, авторство такого значимого документа и его громкие заявления о необходимости справедливого правления, выгодно подчёркивали Екатерину II, как сторонника просвещения и заботливую правительницу.

Противоречия между депутатами, являлись красноречивым доказательством того, что общество Российской Империи не было готово к мирному изменению своего внутреннего строя. Последовавший бунт Емельяна Пугачёва 1773-1775 годов показал, насколько накалены отношения между сословиями.

Именно на основе «Наказа», были разработаны и выпущены такие документы как Устав благочиния 1782 года , Жалованная грамота дворянству и Жалованная грамота городам 1785 года. Последние два документа сама Екатерина II называла вершиной своего законотворчества.

Основные положения:

Самодержавие – наилучшая и единственная форма правления для Российской Империи
Общество разделено «естественным образом» на тех, кто правит (император + дворяне) и тех, кем правят (все остальные).
Закон должен главенствовать в государстве и одинаково применяться ко всем его гражданам. Законов не должно быть много, они должны быть неизменны и просты в понимании.
Свобода – это право делать все, что не запрещено законом. Абсолютная власть монарха не отнимает у людей свободу, а лишь направляет их для достижения общего блага.
Государь обязан заботиться о своих подданных – повышать их образованность, способствовать развитию медицины, искусств и науки.

Несмотря на кажущуюся возвышенность описанных предложений, по факту большая часть будущих реформ не только не коснулась крестьянства (составляющего около 90% населения Российской Империи), а даже усложнила его положение. Часть преобразований носили популистский характер, служили с целью представления императрицы в максимально благожелательном виде для иностранных монархов и деятелей.

Екатерина II с Наказом Уложенной комиссии

Законы же, действовали исключительно в пользу дворян, а большая часть выборных и административных должностей была занята именно благородным сословием.

по дисциплине «История»

по теме: «Наказ Екатерины II»

Введение

1.Политическая и правовая деятельность Екатерины II. Источники ее «Наказа»

2.«Наказ» императрицы Екатерины II

Заключение

Введение

Екатерина II - неординарная фигура в истории России, и, прежде всего, в истории политико-правовой мысли и государственного управления. Тридцать четыре года (1762 – 1796) она находилась на вершине российской государственной власти – больше, чем все царствовавшие особы как до (за исключением Ивана Грозного), так и после нее, включая генеральных секретарей ЦК КПСС. Ей принадлежит важная роль в появлении в нашей стране идеологии «просвещенного абсолютизма». Екатерина II выступила продолжательницей дела Петра I в реформировании российского общества и государства, их возвеличивании.

Заслуживает ли она титула “великая” - вопрос скорее личных пристрастий, личного восприятия этой фигуры, чем возможной объективной оценки. Скорее нет, чем да, хотя в целом ее деятельность можно оценить положительно. То, что она сделала, чему была инициатором, чему дала толчок, даже то, что пыталась сделать, но не смогла, позволяет называть годы ее правления «Эпохой Екатерины II» в истории России. Множество литературных источников, посвященных деятельности Екатерины II, делают акцент на ее светской деятельности, и может возникнуть впечатление, что занималась она только дворцовыми интригами, пустопорожними беседами, организацией балов и разного рода празднеств, а также тем, что часто меняла своих фаворитов.

Главное, что упускают популяризаторы этого исторического периода, в том, что в годы правления Екатерины II произошло заметное преображение российской государственной власти, распространились новые идеи и представления. По инициативе императрицы фактически началась дискуссия на тему “власть – общество – закон”. Эта дискуссия актуальна и сейчас. Обращение к прошлому важно для современного человека не только с точки зрения исторического и политологического знания, но и правильного понимания сегодняшних насущных проблем.

1. Политическая и правовая деятельность Екатерины II. Источники ее «Наказа»

Будущая императрица, Екатерина II родилась в 1729 г. в Германии в одном из мелких княжеских семейств. Девочку назвали Софьей-Августой. В 1744 г. ее привезли в Москву, а затем в Петербург, обратили в православную веру. В следующем году она стала женой наследника русского престола Петра – сына императрицы Елизаветы. Единственной целью организаторов этого брака было рождение «запасного наследника», ибо Петр по своим физическим и умственным способностям был весьма неблагонадежен.

Свою супругу Петр демонстративно третировал, унижал, намеревался отправить в пожизненную ссылку в монастырь. В результате переворота, совершенного дворянской гвардией в 1762 г., Екатерина стала самодержавной императрицей России. На медалях в память коронации Екатерины II была сделана надпись: «За спасение веры и отечества».

Говоря о человеческих качествах Екатерины, ее поведении и образе жизни, можно сказать, что она личностью она была незаурядной. Основным качеством ее характера было трудолюбие. Она всегда придерживалась строгого распорядка дня. Вставала в 6 часов утра, два часа читала и писала. Затем начинались занятия государственными делами, слушания докладов, совещания с сановниками. После обеда опять рассматривались текущие государственные дела, продолжалась работа с книгами. И только ближе к вечеру она расслаблялась: осматривала предметы искусства, сама занималась живописью, гравировала. И уже собственно вечером были карты, бильярд, театральные представления. Ложилась спать в 11 часов. И так из года в год. Постоянная работа была нормой ее жизни.

Екатерина II была упряма, своенравна, могла выглядеть высокомерной. Тем не менее, по свидетельству многих окружавших ее лиц, она была способна выслушивать иное мнение, иную оценку, умела сдерживать свой гнев, признавать свои ошибки. У нее хватало ума не превозносить собственную мудрость. Она говорила, что знает много людей несравненно умнее ее. Как выразился В. О. Ключевский, она «умела быть умна кстати и в меру». Екатерина обладала качествами, необходимыми для человека, стоящего у власти: сообразительностью, чутьем положения, умением быстро схватывать и обобщать все наличные данные, чтобы вовремя принять решение, а приняв его, постараться провести в жизнь.

Еще одно ценное качество заключалось в том, что она умела располагать к себе самых разных людей – от прислуги до королей. Причем, наперекор общему правилу замечать чужие слабости, чтобы пользоваться ими, Екатерина предпочитала находить в людях сильные стороны, чтобы опереться на них. Как и любая коронованная особа, тем более женщина, Екатерина II не лишена была тщеславия и себялюбия. Она охотно выслушивала лестные слова в свой адрес. Как-то ей сообщили, что итальянские художники делают ее профиль по бюстам или медалям Александра Македонского и вполне довольны получаемым сходством. Императрица шутила над этим с явным самодовольством.

Но когда Екатерине II предложили от имени депутатов Комиссии по составлению проекта нового законодательного Уложения принять титул Великой премудрой матери отечества, она ответила следующее: «О званиях же, кои вы желаете, чтоб я от вас приняла, - на сие ответствую: 1) на великая – о моих делах оставляю времени и потомкам беспристрастно судить; 2) премудрая – никак себя таковою назвать не могу, ибо Един Бог премудр, и 3) матери отечества – любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю, быть любимою от них есть мое желание».

Немка по крови, француженка по любимому языку и воспитанию, Екатерина, как признавалась сама, очень хотела быть русской. Быстро овладев русским языком, она с большой энергией и охотой принялась изучать русско-российскую историю: много читала, а позже и писала, о Рюрике и первых русских князьях, о Дмитрии Донском и Петре I. В ответ на предложение Д. Дидро, основателя и редактора знаменитой французской “Энциклопедии”, написала ряд статей о населении, взаимоотношениях различных сословий, о хлебопашестве в России.

Обращает на себя внимание тот факт, что Екатерина II сразу же обозначила свою принципиальную теоретико-политическую позицию в подходе к особенностям культуры и жизненного уклада россиян. Когда в 1769 г. некий аббат Шапп опубликовал в Париже “дурную”, по оценке Екатерины, книгу о России и русских, она приняла активное участие (как главный организатор и автор) в появлении в Амстердаме на французском языке книги – опровержения. В последней подчеркивалось, что русские стоят ничуть не ниже других европейцев.

Изучение русской истории не было преходящим увлечением императрицы. Напротив, с течением времени, оно возрастало и углублялось. Для нее в разных монастырях искали и находили древние рукописи. Около сотни летописей составляли ее подручную библиотеку. В 1783 – 84 гг. Екатерина II опубликовала «Записки по русской истории», специально предназначенные для юношества. В них проводилась мысль, что человечество всюду руководствуется одинаковыми идеями и страстями, которые только видоизменяются под влиянием местных особенностей. В «Записках» была предложена периодизация русско-российской истории, которой позже следовала отечественная историография. Императрица распорядилась открыть для ученых архивы, помогала в издании «Древней российской библиотеки». В словах Екатерины II: “Я люблю эту историю (России) до безумия” нет ни большого преувеличения, ни неискренности. За несколько дней до своей смерти в письме барону Ф. М. Гримму она сообщала, что занята составлением огромного исторического труда.

Политическое сознание формировалось у Екатерины как путем чтения, изучения передовой и модной тогда литературы европейского, прежде всего французского, Просвещения, так и под влиянием повседневной дворцовой жизни, бесед с окружавшими ее людьми, переписки с друзьями. Ее склад ума был скорее практически – политическим, чем абстрактно – философским. Из изучения политической философии она извлекла больше политики, чем философии. Но и в политике она умела выбирать самое главное и существенное.

Еще когда Екатерина не была самодержавной императрицей, в ее сознании четко и определенно обозначилась установка на власть. «Или умру, или буду царствовать», – писала она. Став императрицей, Екатерина так определила, для чего ей нужна власть: «Я желаю, я хочу лишь добра стране, куда Бог меня привел; слава страны – моя собственная слава, вот мой принцип; была бы очень счастлива, если бы мои идеи могли этому способствовать».

Изучение Екатериной II произведений Монтескьё, Вольтера и других европейских просветителей, приучило ее, по словам Ключевского, «…размышлять о таких трудных предметах, как государственное устройство, происхождение и состав общества, отношение лица к обществу, дало направление и освещение ее случайным политическим наблюдениям, уяснило ей основные понятия права и общежития, те политические аксиомы, без которых нельзя понимать общественной жизни и еще менее можно руководить ею».

Будучи в центре, а то и просто центром столкновений различных, нередко противоположных интересов и течений, она предпочитала руководствоваться общими государственными интересами, а не частными или групповыми. «Боже сохрани играть печальную роль вождя партии, – говорила она, - напротив, следует постоянно стараться приобрести расположение всех подданных». Екатерина II много лет находилась в дружеской переписке с главным вольнодумцем Европы XVIII века Вольтером. В «обществе Вольтера», а это было общество европейских знаменитостей, русскую императрицу весьма чтили и называли самой дивной женщиной всех времен или просто Като. Хотя она не стала, да и не могла стать, “вольтерьянкой”, идейное влияние Вольтера на Екатерину II не подлежит сомнению.

Екатерина II не только переписывалась с французскими энциклопедистами, но и помогала им материально. Узнав, что французские власти лишили Даламбера академической пенсии за книгу против иезуитов, она за большую сумму купила у него личную библиотеку, оставив ее в пожизненном пользовании философа («Было бы жестоко разлучить ученого с его книгами», – объясняла российская императрица). И как хранителю ее книг, назначила Даламберу жалование в тысячу франков. Восхищенный этим поступком Вольтер писал: «Кто бы мог вообразить 50 лет тому назад, что придет время, когда скифы будут так благородно вознаграждать в Париже добродетель, знание, философию, с которыми так недостойно поступают у нас?».

Ни тогда, ни позже, став императрицей, Екатерина не скрывала источника своих идей. Произведения Монтескьё, Вольтера, Дидро, Юма, итальянского просветителя и юриста Беккариа, многих других мыслителей XVIII в. и прошлых эпох были ее настольными книгами. О книге Ш.-Л. Монтескьё «О духе законов» Екатерина II отозвалась так: «Дух законов» должен быть молитвенником монархов со здравым смыслом», а о самом Монтескьё еще более определенно: «Будь я папой, я признала бы его святым, даже не выслушав речей адвоката сатаны».

Если XVIII век российской истории начинался царем-плотником, Петром I, то заканчивался он императрицей-писательницей. Литературное наследие Екатерины II более чем впечатляюще, хотя бы по объему - в конце XIX века Академия наук издала ее сочинения в 12 объемистых томах. Но и содержание ее трудов заслуживает внимания, и главным ее трудом в области политико-правовой мысли является «Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения 1767 г.», или просто «Наказ».

Екатерина II основательно готовила разработку «Наказа». Она писала: «Два года я читала и писала, не говоря о том полтора года ни слова, последуя единственному уму и сердцу своему с ревностным желанием пользы, чести и счастия империи, и чтоб довесть до высшей степени багополучия всякого». Необходимо сразу оговорить, что русская императрица, формулируя основы своей политико-правовой доктрины, использовала сочинения западноевропейских авторов, и исследованию источников «Наказа» Екатерины II посвящено немало работ. Екатерина и сама никогда не скрывала идейной и литературной производности своего детища. Пересылая Даламберу то, что она в 1765 г. называла «некоей тетрадкой», она признавалась, в частности, что для пользы своей империи «обобрала президента Монтескье». Впрочем, из множества источников это был единственный, названный ею.

Среди рукописных материалов «Кабинета Екатерины II» хранятся два черновика, два ранних варианта XXI-ой главы, написанные рукой императрицы по-французски. Изучение этих автографов позволяет увидеть, как протекала работа Екатерины над этой частью «Наказа», какие именно заимствования легли в ее основу. Самая ранняя редакция главы состоит из двух конспектов. Первая ее часть - выписки императрицы из седьмой главы «Политических наставлений» барона Бильфельда с очень незначительными собственными вставками. Вслед за конспектом «Политических наставлений» в ранней редакции главы идут выписки Екатерины II из статьи «Полиция», составленной Антуаном-Гаспаром Буше д’Аржи для XII тома знаменитой «Энциклопедии», напечатанного в 1765 г. Обширные цитаты из этого источника императрица положила в основу тринадцати статей XXI-ой главы «Наказа», а именно, ст. 543 – 546 и 552 – 560.

Но и статья Буше сама по себе содержала определенные заимствования. При ее написании автор «Энциклопедии» пользовался, в частности, опубликованной в 1705 г. книгой французского юриста конца XVII – начала XVIII в. Никола де Ламара «Трактат о Полиции, в котором изложена история ее учреждений, функции и прерогативы ее магистратов и все касающиеся ее законы и полиции». Делая выписки из «Энциклопедии», Екатерина II неизбежно захватывала и этот косвенный для нее источник. Сравнение редакций XXI главы показывает, что работа над нею начиналась с выписок из Бильфельда и Буше д’Аржи (Ламара), и лишь на более позднем этапе своей работы Екатерина II включила в нее заимствования из 24-ой главы двадцать шестой книги «Духа законов» Монтескье.

2. «Наказ» императрицы Екатерины II

В двухтомном сборнике памятников русского законодательства начала XX века отмечалось: «Наказ» императрицы Екатерины II никогда не имел силы действующего закона, но тем не менее он является памятником исключительного значения. Он важен как первая попытка положить в основу законодательства выводы и идеи просветительной философии, он важен по тем источникам, непосредственно из которых исходила императрица; он замечателен и своим положительным содержанием; он интересен, наконец, по особым обстоятельствам, сопровождавшим его написание.

Основное содержание «Наказа», который Екатерина II намеревалась сделать “фундаментом законодательного здания империи”, состоит из 20 глав (522 статьи) и окончания (статьи 523-526). Кроме того, несколько позже, Екатерина внесла два дополнения к основному тексту – специальные главы о полиции (статьи 527-566) и о доходах, расходах, государственном управлении (статьи 567-655).

Представленный Екатериной II текст (проект) «Наказа» обсуждался весьма представительной Комиссией из более чем 550 депутатов, избранных от разных социально-политических слоев тогдашнего российского общества – правительственных чиновников, дворянства, горожан, служивых людей, свободного (некрепостного) сельского населения. Депутатский корпус состоял из людей самых разнообразных вер, культур и языков – от высокообразованного представителя Святейшего Синода митрополита Новгородского Димитрия до депутата служилых мещеряков Исетской провинции муллы Абдуллы мурзы Тавышева и до самоедов-язычников.

Официальная процедура обсуждения «Наказа» была весьма свободной. Вот как описывает ее С. М. Соловьев: «Когда депутаты съехались в Москву, императрица, находясь в Коломенском дворце, назначила разных персон вельми разномыслящих, дабы выслушать заготовленный «Наказ». Тут при каждой статье родились прения. Императрица дала им чернить и вымарать все, что хотели. Они более половины из того, что написано было ею, помарали, и остался «Наказ», яко оный напечатан».

Следует иметь в виду то немаловажное обстоятельство, что депутатам было предписано изучить нужды населения своего региона, обобщить их и представить в Комиссию в качестве депутатских «наказов» для чтения и обсуждения. Многие депутаты представили несколько наказов соответственно нуждам разных групп населения. Особенно отличился депутат от “однодворцев” Архангельской губернии, который привез с собой 195 наказов. Всего же было представлено полторы тысячи депутатских наказов, из которых около двух третей были составлены представителями крестьян. Первое время работа Комиссии заключалась главным образом в чтении и обсуждении депутатских наказов, которые представляли интерес и для правительства, ибо позволяли судить о состоянии страны.

«Наказ» Екатерины II получил громкий резонанс в Европе. Любопытно, что озвученные российской императрицей многие идеи французского Просвещения, вернувшись к себе на родину, вызвали у королевской власти явное замешательство. Опубликованный в России в 1767 г. текст “Наказа”, лишенный наиболее либеральных статей и формулировок, был запрещен к переводу во Франции.

Перечислим вкратце основные идеи “Наказа” Екатерины II, чтобы подчеркнуть смелость и дальновидность ее политически-правовых взглядов.

Исходя из того, что законы должны соответствовать “общему умствованию” народа, т.е. его менталитету, Екатерина II в самом начале ставит принципиальный вопрос: насколько полезными могут быть выводы, сделанные европейской общественной мыслью, для русского народа? Ее ответ однозначен: «Россия есть держава европейская, русский народ есть народ европейский; то, что придало ему черты неевропейского народа, было временно и случайно». После реформ, проведенных Петром I, состояние русского народа вполне отвечает требованиям введения нового Уложения.

Императрица Екатерина II считала самодержавную монархию наилучшей формой правления в огромном российском государстве. «Государь есть самодержавный, - говорится в «Наказе», - ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать, сходно с пространством столь великого государства. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно». «Государь есть источник всякой государственной и гражданской власти».

Но самодержавный государь, в понимании Екатерины II, не диктатор, не самодур. Он мудрый руководитель и наставник, строгий, но справедливый отец своих подданных (саму Екатерину II часто величали «матушка государыня – императрица»). Своими наставлениями и указами государь охраняет народ «от желаний самопроизвольных и от непреклонных прихотей». Во второй дополнительной главе (XXII) российская императрица важнейшими государственными «надобностями» называет: «сохранение целости государства», для чего необходимо поддержание на должном уровне обороны, войск сухопутных и морских, крепостей и т. п.; «соблюдение внутреннего порядка, спокойствия и безопасности всех и каждого»; «отправление правосудия, благочиния и надзирания над разными установлениями, служащими к общей пользе».

Всех подданных Российского государства Екатерина II называет «гражданами» и вполне определенно выступает за их равенство перед законам, независимо от чинов, званий и богатства. Вместе с тем в «разъясняющей» XX главе она предупреждает против такого понимания равенства, когда «каждый хочет быть равным тому, который законом учрежден быть над ним начальником». Понимая, что «европейские государства отличаются от азиатских свободою в отношениях подданных к правительствам», Екатерина II стремится определить меру этой свободы, или «вольности», в государстве самодержавном. Она соглашается с тем, что «вольность есть право все то делать, что законы дозволяют и, ежели бы какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было; ибо и другие имели бы равным образом сию власть».

Далее конкретизируется, что «государственная вольность в гражданине есть спокойствие духа, происходящее от мнения, что всяк из них собственною наслаждается безопасностью; и чтобы люди имели сию вольность, надлежит быть закону таким, чтоб один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов».

Обратим внимание на формулировку идеи возможности самоограничения власти. В статье 512 говорится, что есть случаи, когда «власть должна действовать с учетом пределов, ею же самой себе положенными». Конечно же, здесь имеется в виду не верховная власть, которая должна быть абсолютной, а подчиненные ей «средние власти», разграничение компетенций между ними. «Где пределы власти полицейские кончаются, - гласит статья 562, - там начинается власть правосудия гражданского».

В статьях «Наказа», рассматривающих проблему преступлений и наказаний можно усмотреть приближение к чертам правового государства. Преступление есть нарушения закона, и преступник не должен уйти от ответственности; он должен быть наказан, но в строгом соответствии с законом - таков лейтмотив статей о преступлениях и наказаниях. В статье 200 говорится: чтобы наказание не воспринималось как насилие одного или многих людей над человечком, совершившим преступление, надлежит, чтобы оно точно соответствовало законам. В этой связи подчеркивается следующие обстоятельства:

а) Преступление должно быть доказано и приговоры судей известны народу, чтобы каждый гражданин мог сказать, что он живет под защитой законов (ст. 49).

б) Пока преступление не доказано, действует презумпция невиновности человека, обвиняемого в совершении преступления. Статья 194 говорит следующее: «Человека нельзя считать виноватым до судейского приговора, и законы не могут лишить его защиты прежде, нежели будет доказано, что он их нарушил».

в) Наказание должно соответствовать преступлению: «Если подвергаются равному наказанию тот, кто убивает животное; тот, кто убивает человека, и тот, кто подделывает важный документ, то очень скоро люди перестанут различать преступления» (ст. 227).

Представляют интерес формулировки “Наказа” относительно особо тяжких преступлений. К ним относятся преступления против государя, государства и общества в целом и называются они преступлениями “в оскорблении Величества” (ст. 229, 465).Причем состав преступления определяется только действием, но не мыслью и не словом. “Слова не вменяются никогда в преступление” (ст. 480), за мысль не наказывают. Статья 477 повествует о том, как одному человеку приснилось, что он умертвил царя. Сей царь приказал казнить этого человека, говоря, что не приснилось бы ему это ночью, если бы он не думал об этом днем, наяву. Екатерина II расценивает такую казнь как «великое тиранство».

К числу самых тяжких преступлений «Наказ» относит также посягательства “на жизнь и вольности гражданина” (ст. 231). При этом следует разъяснение, что имеются в виду «не только смертоубийства, учиненные людьми из народа, но и того же рода насилия, содеянные особами любого привилегированного сословия».

В «Наказе» осуждается также смертная казнь. «Опыты свидетельствуют, - говорится там, - что частое употребление казней никогда людей не сделало лучшими; в обыкновенном состоянии общества смерть гражданина не полезна и не нужна» (ст. 210). И лишь в одном случае Екатерина допускает смертную казнь - когда человек, даже осужденный и находящийся в заключении, «имеет еще способ и силу, могущую возмутить народное спокойствие». Явно предвидя появление таких «возмутителей спокойствия», императрица гасит в себе присущее ей чувства человеколюбия и снисхождения: «Кто мутит народное спокойствие, кто не повинуется законам, кто нарушает сии способы, которыми люди соединены в общества и взаимно друг друга защищают, тот должен из общества быть исключен, т.е.: стать извергом» (ст. 214).

В полном соответствии с этой частью «Наказа» в 1775 г. на Болотной площади в Москве будет казнен предводитель казацко-крестьянского восстания Емельян Пугачев, к которому Екатерина II не могла и не хотела допускать никакого снисхождения и по той причине, что он осмелился назваться именем Петра III, ее убитого в 1762 г. супруга. В связи с этим восстанием, представляют особый интерес те статьи «Наказа», в которых говорилось о тяжелом положении крестьян в России и которые были «вымараны» депутатами Комиссии и не вошли в его печатный текст.

Депутаты отвергли прежде всего те статьи, которые касались крепостных крестьян. Олицетворяемые широко известной Салтычихой принципы крепостничества поддерживались депутатами, только от дворянства, но и других сословий - все хотели иметь своих крепостных. Оказались ненужными и статьи, в которых было сказано: «Всякий человек должен иметь пищу и одежду по своему состоянию, и сие надлежит определить законом. Законы должны и о том иметь попечение, чтоб рабы и в старости и в болезнях не были оставлены».

Такой же участи постигла ссылка Екатерины на более свободное положение крестьян в «российской Финляндии» и ее вывод: «С пользою подобный способ можно бы употребить для уменьшения домашней суровости помещиков или слуг, ими посылаемых на управление деревень их беспредельное, что часто разорительно деревням и народу и вредно государству, когда удрученные от них крестьяне принуждены бывают неволею бежать из своего отечества». Императрица предлагает принять закон, который «может воспрепятствовать всякому мучительству господ, дворян, хозяев и прочее».

Заключение

В желании «видеть все отечество свое на самой высшей ступени благополучия, славы и спокойствия» Екатерина II серьезно заблуждалась, посчитав свою страну стоящей на одной ступени гражданского развития с западными странами. Россия только начала формироваться как “общество”. Даже в Европе передовые идеи законодательства во многом были только идеями, не претворенными в законы.

Екатерина II опередила свой век, это очевидно – ведь она, самодержица, была настроена более либерально в предполагаемом законодательном реформаторстве, чем депутаты Комиссии по составлению нового Уложения. Но она без особого сопротивления приняла их усечения и поправки, а потом смирилась с тем, что «Наказ» так и не стал действующим законом. В декабре 1768 г. императрица повелела распустить Большую Комиссию, которая за полтора года своего существования провела 203 заседания (несколько специальных комиссий продолжали работать до 1774 г.).

Разные толки вокруг «Наказа» заставили Сенат запретить распространение этого документа в обществе - документа, который Екатерина II в момент его написания хотела видеть дешевым по цене, изданным массовым тиражом и таким же распространенным как букварь. Тем не менее “Наказ” за последующие 30 лет переиздавался восемь раз - так сказать, для внутреннего пользования. Заложенными в нем идеями руководствовались в некоторых случаях законодательной и административной практики. А материалы Комиссии послужили пособием для ряда важных реформ административного и судебного устройства в России в последующие годы.

К их числу принадлежит прежде всего “Учреждение для управления губерний Российской империи” 1775 г. В соответствии с ним вместо 20 прежних было создано 50 губерний, которые делились на уезды и волости. Установленная тогда организация местного управления просуществовала почти сто лет, а административное деление на губернии и уезды дожило до 1917 г., а в несколько измененном виде на систему “область - район” и до настоящего времени.

В 1785 г. Екатерина II издала “Грамоту на права и выгоды городам Российской империи”, которой утверждались как личные правда “мещан”, т. е. горожан, - право на охрану чести, достоинства и жизни личности, а также право на выезд за границу, так и их имущественные права - право собственности на принадлежащее горожанину имущество, право владения торговыми и промышленными предприятиями, промыслами и право на ведение торговли. Все городское население было разделено на шесть разрядов в зависимости от имущественного и социального положения, определены права каждого из них. Среди политических новаций, содержавшихся в этой грамоте, следует отметить «дозволение» создавать городские Думы, призванные решать самые насущные проблемы города.

Не забыла Екатерина II отблагодарить и то сословие, которому она была обязана своим восхождением к власти и всем своим царствованием, - дворянство. Не ограничилась двумя указами, принятыми в 1782 г., она в 1885 г. издала специальную «Грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства». В соответствии с ней дворяне освобождались от податей, обязательной службы и телесных наказаний; им разрешалось приобретать фабрики и заводы, а также торговать производимой на этих предприятиях продукцией. За дворянами закреплялась не только земля, но и ее недра. Они получили широкое сословное самоуправление.

Существовала и “Жалованная грамота крестьянству”. В 30-е годы XIX века из архивных глубин стали всплывать обрывки этого документа, согласно которому Екатерина II намеревалась родившихся после 1785 года детей крепостных крестьян объявить свободными. Если бы этот документ был принят и опубликован, то крепостное право довольно быстро вымерло. Но этому помешали дворяне, “высшее общество” вообще. Позже, в 90-е годы, когда Екатерина II, надо полагать, понимала, что жизнь подходит к концу, она с горечью вспоминала: «Едва посмеешь сказать, что они (крепостные) такие же люди, как и мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями... Я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому вопросу мыслили бы гуманно и как люди».

Исследование екатерининского «Наказа» представляет большой исторический интерес, хотя бы для раскрытия всей полноты образа Екатерины II, которая в этом монументальном труде предстает не только как умная женщина и дальновидный политик, но и как горячая патриотка, не чуждая идей гуманизма. Но история «Наказа» интересна еще и тем, что живо иллюстрирует реальные возможности человека, облеченного, казалось бы, неограниченной властью, проводить реформы, продвигать свои идеи. Объективные условия деятельности Екатерины II не позволили ее патриотизму и гуманности раскрыться во всей их полноте, но ее попытки их проявить не пропали бесследно для истории России.

Список использованной литературы

1. Зотов В.Д. Императрица Екатерина и ее «Наказ». // Вестник Российского университета дружбы народов. - Сер. Политология. - 2000. - № 2 - С. 21-32.

2. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX - начала XX в. – М., 1991.

3. Ключевский В.О. Сочинения: Т.5 – М., 1989.

4. Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. / Под ред. Н.Д.Чечулина // Памятники русского законодательства 1649-1832 гг., издаваемые императорской Академией Наук. – СПб, 1907.

5. Омельченко О. А. Наказ Комиссии о составлении проекта нового уложения Екатерины II. Официальная политическая теория русского абсолютизма второй половины XVIII века. Автореферат дис. … к. и. н. М., МГУ, 1977

6. Политическая история: Россия - СССР - Российская Федерация. В 2 т. Т. 1. – М., 1996.

7. Соловьев С.М. Об истории новой России. – М., 1993.

Предпринятые в 1763 году реформы показались Екатерине II неудачными. Она решила, как некоторые из ее предшественников на троне, обратиться к обществу, созвать комиссию из депутатов, выбранных народом во всех губерниях, и поручить этой комиссии разработку необходимых стране законов. При этом Екатерина II чувствовала потребность в некоем обобщающем теоретическом документе, который осмыслял бы все необходимые перемены и предназначался для этой Комиссии. И она засела за работу. Наказ Комиссии для сочинения нового Уложения, написанный самой императрицей в 1764-1766 годах, представлял собой талантливую компиляцию из работ французских и английских правоведов и философов. В основу сочинения были положены идеи Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Э. Люзака и других французских просветителей.

«Наказ ея императорского величества Екатерины Вторыя самодержицы всероссийския данный Комиссии о сочинении проекта новаго уложения»

Почти сразу же в Наказе утверждается, что для России с ее пространствами и особенностями народа никакой иной формы, кроме самодержавия, быть не может. При этом провозглашалось, что государь должен править в соответствии с законами, что законы должны опираться на принципы разума, здравого смысла, что они должны нести в себе добро и общественную пользу и что все граждане должны быть равны перед законом. Там же было выражено первое в России определение свободы: «право все то делать, что законы дозволяют». Впервые в России провозглашалось право преступника на защиту, сказано было о презумпции невиновности, о недопустимости пыток и о допущении смертной казни лишь в особых случаях. В Наказе сказано, что право собственности должно быть защищено законом, что подданных нужно воспитывать в духе законов, христианской любви.

В Наказе были провозглашены такие идеи, которые были новыми в тогдашней России, хотя теперь они кажутся простыми, известными, но, увы, подчас не исполняемыми и до сих пор: «Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам»; «Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют»; «Приговоры судей должны быть народу ведомы, так как и доказательства преступлений, чтоб всяк из граждан мог сказать, что он живет под защитою закона»; «Человека не можно почитать виноватым прежде приговора судейского, и законы не могут его лишить защиты своей, прежде нежели доказано будет, что он нарушил оные»; «Сделайте, чтоб люди боялись законов и никого бы, кроме их, не боялись». И хотя в Наказе не говорилось о необходимости отмены крепостного права, мысль о естественном праве людей на свободу от рождения в Наказе проведена довольно отчетливо. Вообще же, некоторые идеи Наказа – произведения, написанного самодержицей, были необыкновенно смелы и вызвали восторг многих передовых людей.

Реформируемая по идеям Екатерины II система государственных учреждений – суть лишь механизмы реализации верховной воли просвещенного самодержца. Нет и следа учреждений, которые могли бы в чем-то оппонировать верховной власти. Сам государь должен «хранить» законы, наблюдать за их соблюдением. Так принцип самодержавия, то есть неограниченной власти, был первым и основным принципом государственного строительства Екатерины II, незыблемо лежал в основе реформируемого ею политического режима.

Наказ не стал официальным документом, законом, но его влияние на законодательство было значительным, так как это была программа, которую Екатерина II хотела бы воплотить в жизнь.

В Европе Наказ принес Екатерине II славу либерального правителя, и во Франции Наказ был даже запрещен. Наказ, как уже сказано, был предназначен для созванной со всей страны Комиссии для сочинения Уложения. Именно в ее деятельности первоначально предполагалось реализовать идеи Наказа. Нельзя сказать, что сама мысль о Комиссии была особенно новой. Такие комиссии почти непрерывно существовали в течение XVIII века. Они рассматривали законодательные проекты, привлекали с мест представителей, обсуждали их мнения. Но разные причины мешали этим комиссиям сделать заново свод законов на смену Соборного уложения 1649 года – кодекса, который использовался в судебной практике даже во времена Екатерины II.

Заглянем в источник

Когда императрица писала Наказ, то главным направлением ее реформаторской мысли было обоснование концепции незыблемого по своей сути самодержавия новыми идеологическими и правовыми доводами, помимо тех, которые уже давно использовались русским правом и публицистикой XVIII века (теологическое обоснование – власть царя от Бога), концепция харизматического лидера – «Отца (или Матери) Отечества». При Екатерине II появляется популярный на Западе «географический аргумент», обосновывающий самодержавие как единственно приемлемую форму правления для страны таких масштабов, как Россия. В Наказе сказано:

«Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовати сходно с пространством толь великого государства… Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оными правит. Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностию мест причиняемое… Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно… Другая причина та, что лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим… Какой предлог самодержавного правления? Не тот, чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большаго ото всех добра».

Во многом благодаря Наказу Екатерины, открывшему новую страницу в истории русского права, и многочисленным законам, вытекавшим из принципов Наказа, в России осуществилась правовая регламентация самодержавия. В следующем, XIX веке она отлилась в формулу 47 статьи «Основных законов Российской империи», согласно которой Россия управлялась «на твердом основании положительных законов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исходящих».

Как раз разработка комплекса правовых норм, обосновавших и развивших первейший «фундаментальный» закон – монарх является «источником всякой государственной власти» (ст. 19 Наказа), и стала главной задачей Екатерины. Просветительская концепция самодержавия включала признание основой жизни общества законность, законы, установленные просвещенным монархом. «Библия Просвещения» – книга «Дух законов» Монтескье утверждала: если монарх намерен просвещать подданных, то это невозможно осуществить без «прочных, установленных законов». Это и делала Екатерина. Согласно ее идеям, закон пишется не для монарха. Единственным ограничением его власти могут служить его же высокие моральные качества, образованность. Просвещенный монарх, обладая высокой культурой, думая о подданных, не может поступать как неотесанный тиран или капризный деспот. Юридически это выражается, согласно 512 статье Наказа, словами о том, что власть просвещенного государя ограничивается «пределами, себе ею ж самой положенными».

Уложенная комиссия собралась в 1767 году в Москве. В ее работе участвовали 564 депутата, более трети из них были дворянами. Делегатов от крепостных крестьян в Комиссии не было. Однако речи против помещичьего всевластия и непомерной тяжести повинностей крепостных прозвучали. Это были выступления Г. Коробьева, Я. Козельского, А. Маслова. Последний докладчик даже предлагал передать ведение крепостных в специальное государственное учреждение, из которого помещики получали бы свои доходы. Однако большинство депутатов были за сохранение крепостного права. Екатерина II, несмотря на ее понимание всей порочности крепостной зависимости, не выступила против существующего социального порядка. Она понимала, что для самодержавной власти попытка ликвидировать или даже смягчить крепостное право будет смертельна. Заседания Комиссии, как и ее подкомитетов, быстро выявили огромные противоречия между сословиями. Недворяне настаивали на своем праве покупать крепостных, а дворяне считали это право своей монополией. Купцы и предприниматели, со своей стороны, были резко настроены против дворян, которые заводили заводы, вели торговлю и, тем самым, «вторгались» в сословные занятия купечества. Да и в дворянской среде не было единства. Аристократы и родовитые дворяне выступали против «выскочек» – выслужившихся из низов согласно Табели о рангах, и требовали отмены этого петровского акта. Дворяне великорусских губерний спорили о правах с прибалтийскими немцами, которые им казались большими. Сибирские дворяне, в свою очередь, хотели таких же прав, которыми обладали великорусские дворяне. Дискуссии часто выливались в ссоры. Выступавшие, заботясь о своем сословии, часто не думали об общем деле. Одним словом, депутаты были не в состоянии преодолеть разногласия и искать согласие ради выработки общих принципов, на которых бы и строились законы. Проработав полтора года, Комиссия не утвердила ни одного закона. В конце 1768 года, воспользовавшись началом войны с Турцией, Екатерина II распустила Комиссию. Однако ее материалы императрица-законодательница долгие годы широко использовала в своей работе. Комиссия так и не приняла нового Уложения. Возможно, причина неудачи крылась в организации работы Комиссии, точнее – в отсутствии рабочей атмосферы, которую было трудно создать в таком грандиозном и пестром собрании представителей разных социальных, региональных и национальных групп делегатов, раздираемых противоречиями. Да и собравшиеся в Кремле законодатели не были подготовлены к сложной работе. Возможно, что и вообще для таких универсальных сводов законов прошло время. Нужна была уже иная, целостная система правовых кодексов, которые объединяла бы одна генеральная идея. По этому пути и пошла Екатерина II. Подготовка к работе Уложенной комиссии и сама работа ее, ничем не закончившаяся, оказали Екатерине II большую услугу: дали пищу для законодательной работы самой императрице, которая с тех пор профессионально занялась законодательством. Оценивая то, что было сделано ею за многие годы, можно без особого преувеличения утверждать, что Екатерина II, десятилетиями работая над законодательством, в некотором смысле заменила собой целую Уложенную комиссию.

1. О России, самодержавном государе, государственной власти и управлении

Исходя из того, что законы должны соответствовать “общему умствованию” народа, т.е. его менталитету, Екатерина II в самом начале ставит принципиальный вопрос: насколько полезными могут быть выводы, сделанные европейской общественной мыслью, для русского народа? Ее ответ однозначен: "Россия есть держава европейская, русский народ есть народ европейский; то, что придало ему черты неевропейского народа, было временно и случайно". После реформ, проведенных Петром I, состояние русского народа вполне отвечает требованиям введения нового Уложения.

Скажем сразу: здесь Екатерина II серьезно заблуждалась. Россия только начала формироваться как “общество”. Даже в Европе передовые идеи законодательства во многом были только идеями, не претворенными в законы. В желании “видеть все отечество свое на самой высшей ступени благополучия, славы и спокойствия” она опередила свой век. И это желание не может быть поставлено ей в упрек.

Нет ничего удивительного в том, что императрица Екатерина II считала самодержавную монархию наилучшей формой правления в огромном российском государстве. “Государь есть самодержавный, - говорится в “Наказе”, - ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать, сходно с пространством столь великого государства. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно”. "Государь есть источник всякой государственной и гражданской власти".

Но самодержавный государь, в понимании Екатерины II, не диктатор, не самодур. Он мудрый руководитель и наставник, строгий, но справедливый отец своих подданных (саму Екатерину II часто величали “матушка государыня - императрица”). Своими наставлениями и указами государь охраняет народ “от желаний самопроизвольных и от непреклонных прихотей”. Он должен быть в меру гуманным и в меру властным. В специальной “разъясняющей” главе, завершающей основное содержание “Наказа” (XX), говорится: “самое высшее искусство государственного управления состоит в том, чтоб точно знать, какую часть власти, малую или великую, должно употребить в разных обстоятельствах” (ст. 513).

Видимо, чувствуя несколько абстрактный характер своих рассуждений о государственном управлении, российская императрица во второй дополнительной главе (XXII) важнейшими государственными “надобностями” называет: “сохранение целости государства”, для чего необходимо поддержание на должном уровне обороны, войск сухопутных и морских, крепостей и т. п.; “соблюдение внутреннего порядка, спокойствия и безопасности всех и каждого”; “отправление правосудия, благочиния и надзирания над разными установлениями, служащими к общей пользе” (ст. 576, 577) и другие.

2. О гражданах, их “вольностях” и отношении к законам

Всех подданных Российского государства Екатерина II называет “гражданами” и вполне определенно выступает за их равенство перед законам, независимо от чинов, званий и богатства. Вместе с тем в “разъясняющей” XX главе она предупреждает против такого понимания равенства, когда “каждый хочет быть равным тому, который законом учрежден быть над ним начальником”.

Понимая, что “европейские государства отличаются от азиатских свободою в отношениях подданных к правительствам”, Екатерина II стремится определить меру этой свободы, или “вольности”, в государстве самодержавном. Она соглашается с тем, что “вольность есть право все то делать, что законы дозволяют и, ежели бы какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было; ибо и другие имели бы равным образом сию власть”.

Далее конкретизируется, что “государственная вольность в гражданине есть спокойствие духа, происходящее от мнения, что всяк из них собственною наслаждается безопасностью; и чтобы люди имели сию вольность, надлежит быть закону таким, чтоб один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов”.

Цель законов состоит в том, чтобы с одной стороны, не допускать “злоупотреблений рабства”, а с другой, предостерегать от опасностей, которые могут из этого произойти.

Автор “Наказа” считает, что нет ничего опаснее права толковать законы, т. е. искать в законе какой-то скрытый смысл и не обращать внимания на слова, формулировки закона. Право толковать законы есть такое же зло, как и неясность самих законов, принуждающая к их толкованию (ст. 153, 157). Поэтому слог законов должен быть ясен, прост и краток. Законы делаются для всех людей и все люди должны их понимать, чтобы иметь возможность поступать в соответствии с ними (ст. 457, 458).

Небезынтересно отметить, что в “Наказе” употребляется термин “гражданское общество”, но его понимание сводится к установлению такого порядка, при котором одни правят и повелевают, а другие повинуются (ст. 250).

Термина “правового государства” в сочинении Екатерины II нет, но некоторые образующие его признаки и черты или, может быть, лучше сказать - то, что формально приближается к таковым, в нем обозначены.

Обратим внимание на формулировку идеи возможности самоограничения власти. В статье 512 говорится, что есть случаи, когда “власть должна действовать с учетом пределов, ею же самой себе положенными”. Конечно же, здесь имеется в виду не верховная власть, которая должна быть абсолютной, а подчиненные ей “средние власти”, разграничение компетенций между ними. “Где пределы власти полицейские кончаются, - гласит статья 562, - там начинается власть правосудия гражданского”. Приближение к чертам правового государства можно усмотреть в статьях “Наказа”, рассматривающих проблему преступлений и наказаний.

3. О преступлениях и наказаниях

Преступление есть нарушения закона, и преступник не должен уйти от ответственности; он должен быть наказан, но в строгом соответствии с законом - таков лейтмотив статей о преступлениях и наказаниях. В статье 200 говорится: чтобы наказание не воспринималось как насилие одного или многих людей над человечком, совершившим преступление, надлежит, чтобы оно точно соответствовало законам. В этой связи подчеркивается следующие обстоятельства:

а) Преступление должно быть доказано и приговоры судей известны народу, чтобы каждый гражданин мог сказать, что он живет под защитой законов (ст. 49).
б) Пока преступление не доказано, действует презумпция невиновности человека, обвиняемого в совершении преступления. Статья 194 говорит следующее: “Человека нельзя считать виноватым до судейского приговора, и законы не могут лишить его защиты прежде, нежели будет доказано, что он их нарушил”.
в) Наказание должно соответствовать преступлению: “Если подвергаются равному наказанию тот, кто убивает животное; тот, кто убивает человека, и тот, кто подделывает важный документ, то очень скоро люди перестанут различать преступления” (ст. 227).
г) Наказание должно быть скорым: “Чем ближе будет отстоять наказание от преступления, и в надлежащей учинится скорости, тем оно будет полезнее и справедливее. Справедливее потому, что оно избавит преступника от жестокого и излишнего сердечного мучения о неизвестности своего жребия” (ст. 221).

Причем состав преступления определяется только действием, но не мыслью и не словом. “Слова не вменяются никогда в преступление” (ст. 480), за мысль не наказывают. Статья 477 повествует о том, как одному человеку приснилось, что он умертвил царя. Сей царь приказал казнить этого человека, говоря, что не приснилось бы ему это ночью, если бы он не думал об этом днем, наяву. Екатерина II расценивает такую казнь как “великое тиранство”.

К числу самых тяжких преступлений “Наказ” относит также посягательства “на жизнь и вольности гражданина” (ст. 231). При этом следует разъяснение, что имеются в виду “не только смертоубийства, учиненные людьми из народа, но и того же рода насилия, содеянные особами любого привилегированного сословия”.

В “Наказе” решительно осуждается применение пыток как средства достижения показаний обвиняемого: “Пытка не нужна. Обвиняемый, терпящий пытку, не властен над собой в том, чтоб он мог говорить правду”. Под пыткой “и невинный закричит, что он виноват, лишь бы только его перестали мучить”. Поэтому с помощью пыток можно осудить невинного и, напротив, оправдать виновного, если тот сумеет вынести пытки.

Надо полагать, Екатерина II знала, о чем писала. В России XVIII века все еще практиковались такие прытки, как вырезание ноздрей, клеймение и другие.

В “Наказе” осуждается также смертная казнь. “Опыты свидетельствуют, - говорится там, - что частое употребление казней никогда людей не сделало лучшими; в обыкновенном состоянии общества смерть гражданина не полезна и не нужна” (ст. 210).

И лишь в одном случае Екатерина допускает смертную казнь - когда человек, даже осужденный и находящийся в заключении, “имеет еще способ и силу, могущую возмутить народное спокойствие”. Явно предвидя появление таких “возмутителей спокойствия”, императрица гасит в себе присущее ей чувства человеколюбия и снисхождения: “Кто мутит народное спокойствие, кто не повинуется законам, кто нарушает сии способы, которыми люди соединены в общества и взаимно друг друга защищают, тот должен из общества быть исключен, т. е.: стать извергом” (ст. 214).

Пройдет несколько лет и в 1775 г. на Болотной площади в Москве будет казнен предводитель казацко-крестьянского восстания Емельян Пугачев, к которому Екатерина II не могла и не хотела допускать никакого снисхождения и по той причине, что он осмелился назваться именем Петра III, ее убитого в 1762 г. супруга. В связи с этим восстанием, носившем антикрепостнический характер, представляют особый интерес те статьи “Наказа”, в которых говорилось о тяжелом положении крестьян в России и которые были “вымараны” депутатами Комиссии и не вошли в его печатный текст.

4. О крепостных крестьянах

Депутаты отвергли прежде всего те статьи, которые касались крепостных крестьян. В этой связи дадим небольшую историческую справку.

На Руси издревле землей владели не сельские жители, крестьяне, а горожане - князья и бояре. За право пользования землей крестьяне несли различные повинности: работали со своим инвентарем в хозяйстве владельца земли (барщина), ежегодно выплачивали ему деньги и продукты (оброк).

Вначале крестьяне могли менять хозяина. Однако уже в XV-XVI веках возможность перехода крестьян от одного хозяина к другому была ограничена неделей до и неделей после 26 ноября по старому стилю, называвшимся “Юрьев день”. В 1957 г. был отменен и “Юрьев день”.

Было установлено, что каждый крестьянин должен постоянно жить и работать на одном месте, у одного и того же хозяина. Так устанавливалась система крепостничества (крепостью в древнерусском праве назывался акт символический или письменный, утверждавший власть лица над какой-либо вещью), предполагавшая не только прикрепление крестьян к земле, но и право помещика на личность крестьянина. Во второй половине XVIII века, т.е. при Екатерине II, крестьнам было запрещено жаловаться на помещиков, а помещики получили право ссылать крестьян на каторгу.

Сейчас трудно сказать, была ли альтернатива иного, некрепостнического, развития феодальных отношений в России. Бесспорно одно: система крепостничества, крепостное право - тяжелейшая ноша, не только экономическая и не только для крестьян.

В.О. Ключевский отмечал, что нравственное воздействие крепостного права на общество было шире юридического. Оно еще более понизило уровень гражданственности в России, исключив из земского собора, начавшего было складываться в качестве выборного представительного собрания, почти все сельское земледельческое население. Все классы общества участвовали в “крепостном грехе”. Но особенно отрицательно сказалось это право на самих душевладельцах-крепостниках, делая их холопами существовавшей власти. Крепостничество породило глубокую “социальную разладицу” в обществе, а земледельческое дворянство, как руководящий класс, дало извращенное, уродливое направление всей русской культуре (Ключевский, Т.III, с. 176-178).

Говоря о крепостничестве, Екатерина различает две разновидности “покорностей” - существенную и личную. “Существенная привязывает крестьян к участку земли, им данной. Такие рабы были у германцев. Они не служили в должностях при домах господских, а давали господину своему известное количество хлеба, скота, домашнего рукоделия и проч., и далее их рабство не простиралося. Такая служба и теперь заведена в Венгрии, в Чешской земле и во многих местах Нижней Германии. Личная служба, или холопство, сопряжено с улучшением в доме и принадлежит больше к лицу. Великое злоупотребление есть, когда оно в одно время и личное, и существенное”. (Соловьев, 1993, с. 497; курсив мой - В. З.) Всего этого в печатном “Наказе” нет, ибо сие “великое злоупотребление” имело место в России в великих размерах и депутаты не хотели здесь никаких реформ.

Оказались ненужными и статьи, в которых было сказано: “Всякий человек должен иметь пищу и одежду по своему состоянию, и сие надлежит определить законом. Законы должны и о том иметь попечение, чтоб рабы и в старости и в болезнях не были оставлены. Один из кесарей римских узаконил больным рабам быть свободными, когда выздоровеют. Сей закон утверждал рабам свободу; но надлежало бы еще утвердить законом и сохранение их жизни”.

Такой же участи постигла ссылка Екатерины на более свободное положение крестьян в “российской Финляндии” и ее вывод: “С пользою подобный способ можно бы употребить для уменьшения домашней суровости помещиков или слуг, ими посылаемых на управление деревень их беспредельное, что часто разорительно деревням и народу и вредно государству, когда удрученные от них крестьяне принуждены бывают неволею бежать из своего отечества”. Императрица предлагает принять закон, который “может воспрепятствовать всякому мучительству господ, дворян, хозяев и прочее.”

В этой связи отметим, что как раз в 60-70-х гг. XVIII века шел процесс по делу помещицы Дарьи Салтыковой (известной как “Салтычиха”), которая обвинялась в зверских издевательствах над своими крестьянами, убийстве 75 человек обоего пола. И хотя ужасная Салтычиха была осуждена и сослана в дальние края, олицетворяемые ею принципы крепостничества поддерживались депутатами. Не только от дворянства, но и других сословий. Как выяснилось, все хотели иметь своих крепостных. Они вычеркнули из “Наказа” и следующую статью: “Надлежит, чтоб законы гражданские определили точно, что рабы должны заплатить за освобождение своему господину, или чтоб уговор об освобождении определил точно сей их долг вместо законов”.

Императрица Екатерина II была настроена более либерально в предполагаемом законодательном реформаторстве, чем депутаты Комиссии по составлению нового Уложения. Но она без особого сопротивления приняла их усечения и поправки, а потом смирилась с тем, что “Наказ” так и не стал действующим законом. В декабре 1768 г. императрица повелела распустить Большую Комиссию, которая за полтора года своего существования провела 203 заседания (несколько специальных комиссий продолжали работать до 1774 г.).

Разные толки вокруг “Наказа” заставили Сенат запретить распространение этого документа в обществе - документа, который Екатерина II в момент его написания хотела видеть дешевым по цене, изданным массовым тиражом и таким же распространенным как букварь. Тем не менее “Наказ” за последующие 30 лет переиздавался восемь раз - так сказать, для внутреннего пользования.

Заложенными в нем идеями руководствовались в некоторых случаях законодательной и административной практики. А материалы Комиссии послужили пособием для ряда важных реформ административного и судебного устройства в России в последующие годы.

Размеры административно-территориальных единиц были уменьшены, а число лиц, облеченных властными полномочиями, значительно увеличено. Во главе губернии стоял генерал-губернатор, при нем учреждалось губернское правление, а при нем последнем - палата уголовного и гражданского суда в качестве высшего судебного органа губернии.

Кроме этого учреждался еще и “Совестный суд” для разбора уголовных дел, совершаемых несовершеннолетними и невменяемыми. Предусматривалось проведение ревизии судебных дел, под которой понималось “прилежное рассмотрение того, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами”. “Учреждение” создавало сословные суды - отдельно для дворян, для купечества и горожан, для не крепостного сельского населения. Надзор за всей системой судебных учреждений поручался назначаемым правительством прокурорам и их помощникам.

Среди политических новаций, содержавшихся в этой грамоте, следует отметить “дозволение” создавать городские Думы, призванные решать самые насущие проблемы города.

В соответствии с ней дворяне освобождались от податей, обязательной службы и телесных наказаний; им разрешалось приобретать фабрики и заводы, а также торговать производимой на этих предприятиях продукцией. За дворянами закреплялась не только земля, но и ее недра. Они получили широкое сословное самоуправление (Антология мировой правовой мысли, 1999, с. 333-342).

Позже, в 90-е годы, когда Екатерина II, надо полагать, понимала, что жизнь подходит к концу и когда обычно уже не лицемерят, она с горечью вспоминала: “Едва посмеешь сказать, что они (крепостные) такие же люди, как и мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями... Даже граф Александр Сергеевич Строганов, человек самый мягкий и, в сущности, самый гуманный, у которого доброта сердца граничит со слабостью, даже этот человек с негодованием и страстью защищал дело рабства... Я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому вопросу мыслили бы гуманно и как люди” (Политическая история.., 1996, с.147, 150).

Это следует иметь в виду тем современным отечественным историкам, которые считают, что Екатерина II проводила “продворянскую, крепостническую политику”, используя “маску поборницы просвещения России” (История отечества..., 1991, с. 221-235).

Основное содержание «Наказа», который Екатерина II намеревалась сделать “фундаментом законодательного здания империи”, состоит из 20 глав (522 статьи) и окончания (статьи 523-526). Кроме того, несколько позже, Екатерина внесла два дополнения к основному тексту - специальные главы о полиции (статьи 527-566) и о доходах, расходах, государственном управлении (статьи 567-655).

Представленный Екатериной II текст (проект) «Наказа» обсуждался весьма представительной Комиссией из более чем 550 депутатов, избранных от разных социально-политических слоев тогдашнего российского общества - правительственных чиновников, дворянства, горожан, служивых людей, свободного (некрепостного) сельского населения. Депутатский корпус состоял из людей самых разнообразных вер, культур и языков - от высокообразованного представителя Святейшего Синода митрополита Новгородского Димитрия до депутата служилых мещеряков Исетской провинции муллы Абдуллы мурзы Тавышева и до самоедов-язычников.

Но самодержавный государь, в понимании Екатерины II, не диктатор, не самодур. Он мудрый руководитель и наставник, строгий, но справедливый отец своих подданных (саму Екатерину II часто величали «матушка государыня - императрица»). Своими наставлениями и указами государь охраняет народ «от желаний самопроизвольных и от непреклонных прихотей». Во второй дополнительной главе (XXII) российская императрица важнейшими государственными «надобностями» называет: «сохранение целости государства», для чего необходимо поддержание на должном уровне обороны, войск сухопутных и морских, крепостей и т. п.; «соблюдение внутреннего порядка, спокойствия и безопасности всех и каждого»; «отправление правосудия, благочиния и надзирания над разными установлениями, служащими к общей пользе».