Мир помнит святителя луку. III. Новые устные свидетельства

11 июня, когда Русская Православная Церковь чтит , архиепископа Крымского, праздничные богослужения пройдут во многих городах России, Украины, Греции и других стран. В этот день цветы Святителю принесут жители Симферополя, где в кафедральном Свято-Троицком соборе находятся мощи святого врача, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Саратова, Ульяновска и Москвы, где есть храмы, посвященные архиепископу-хирургу. А сколько еще храмов и часовен носит имя одного из самых выдающихся деятелей русской медицины и Русской Православной Церкви! Церкви, представителей которой советская власть десятилетиями уничтожала, расстреливая, ссылая в лагеря, сажая в тюрьмы. Но далеко не всех обитателей сталинских лагерей эта власть потом награждала такой высокой наградой, как Сталинская премия первой степени.

6 июня 2013 г. в подмосковной Купавне состоялась Пятая международная научно-практическая конференция «Духовное и врачебное наследие Святителя Луки (Войно-Ясенецкого)», посвященная 30-летию со дня основания 32 Центрального Военно-морского клинического госпиталя им. Н.Н.Бурденко. Одним из участников стал и председатель экспертного совета по важнейшим научно-техническим и социально-экономическим проблемам Государственной Думы РФ, президент Фонда имени Святителя Луки, академик РАЕН, д.э.н., профессор , презентация книги которого «Эстетика Святителя Луки», состоявшаяся на конференции, приурочена к 90-летию архиерейского служения архиепископа Луки.

– Владимир Александрович, ч ему посвящен Ваш доклад на пятой конференции?

– В докладе «Этическое наследие Святителя Луки. Клятва В.Ф. Войно-Ясенецкого» я касаюсь тех этических принципов, которые Святитель Лука, с одной стороны, выработал как теоретик православной этики, а с другой стороны, выстрадал как практикующий хирург. Я собрал воедино светлые мысли из разных проповедей и медицинских трудов Валентина Феликсовича и сформулировал этические принципы врача в виде клятвы Войно-Ясенецкого. Я прошу медицинское сообщество обсудить текст этой клятвы, и, если сообщество признает это целесообразным, то мы выступим с законодательной инициативой, чтобы все выпускники медицинских вузов и училищ принимали клятву Войно-Ясенецкого в дополнение к клятве Гиппократа, которая в значительной мере устарела и не отражает многих современных реалий.

– Как звучит клятва Святителя Луки и как к ней относится медицинская общественность?

– Я издал клятву врача Войно-Ясенецкого (Святителя Луки) отдельной брошюрой и передал в 1-й медицинский институт в Москве. Ее уже одобрили в Курске и Симферополе.

- Владимир Александрович, расскажите о Ваших книгах, посвященных Святителю Луке.

– Последняя моя книга «Этика Святителя Луки» вышла к 90-летию архиерейского служения архиепископа Луки, у которого очень многогранное наследие. К сожалению, многие авторы пишут только о двух аспектах – о его богатом медицинском наследии и о его духовном наследии. Я считаю такой взгляд неправильным, т.к. он очень обедняет образ Святителя – последнего русского энциклопедиста, который достиг высот во многих областях науки. Его наследие можно разделить на 11 крупных отраслей знаний, некоторые из которых еще не исследованы. Я начал эту работу два года назад. В прошлом году у меня вышла книжка «Эстетическое наследие Святителя Луки». А первая моя книга вышла на Кубани в 1994 году. Вторая книга «Святой Лука» вышла в издательстве «Советская Кубань» в 1996 году. Затем издательство Московской Патриархии выпустило сокращенное ее издание. В 2000 году книга «Крестный путь Святителя Луки» была издана по материалам КГБ к 2000-летию христианства и в честь прославления Святителя Луки как святого, почитаемого всей Русской Православной Церковью.

Мне удалось получить доступ к архивным материалам КГБ, среди которых я нашел совершенно уникальные документы – протоколы допросов и арестов, протокол сожжения работниками КГБ его записок, дневников, писем, богослужебной литературы. В 1938 году они сделали такой костер из его книг, который я бы сравнил с костром из книг, сожженных фашистами в Берлине. Далее у меня вышла книга «Земский путь Святителя Луки», посвященная годам его служения как земского врача. К сожалению, издатели погнались за дешевизной, и поэтому в книге много опечаток. В 2009 году мною издана книга «Лука – врач возлюбленный». Следующая моя книжка называется «Тамбовский путь Святителя Луки». Ее объем превышает 600 страниц. В нее частично включены уникальные проповеди, которые были произнесены в тамбовский период и которые в последствие практически не повторялись. В этих проповедях владыка излагал своей пастве мысли об отношении религии и науки, так как в это время писал книгу «Наука и религия». Это было отклонение от канонических тем, которые правящий архиерей обязан освещать в своих богослужениях. Уполномоченный КГБ по делам РПЦ Тамбовской области неоднократно писал ему, делая замечания о том, что Патриарх просит не отклоняться от евангельской тематики, что нужно говорить только на евангельские темы, а проповеди, посвященные борьбе с материализмом, караются законом. Святителя Луку обвинили в антимарксизме и в борьбе с советской властью, за что он пострадал и был гоним. В 2011 году вышла моя книга «Военный путь Святителя Луки (Войно-Ясенецкого)». Она посвящена 60-летию со дня Победы в Великой Отечественной войне. В книге собраны материалы об участии Святителя Луки в качестве военно-полевого хирурга в Русско-Японской, Гражданской и Великой Отечественной войнах.

– Когда и при каких обстоятельствах появилась потребность писать книги о Святителе Луке? Изменила ли работа над ними Ваше миропонимание?

– У меня и мысли не было, что я когда-то буду писать книги о Святителе Луке. Но однажды мне приснился сон о том, что я пишу книжки о Святителе Луке, и я рассказал об этом младшему сыну Святителя Валентину Войно-Ясенецкому. Он говорит: «Ты запомни этот сон, может, он окажется вещим». Так и случилось. Я вспомнил этот сон, когда меня вызвали в КГБ, и полковник Ноткин стал допрашивать меня как московского родственника о том, каким образом письма Святителя Луки оказались в Нью-Йорке, и почему их цитируют такие вражеские голоса, как радиостанция «Свобода», «Голос Америки» и другие. Я рассказал полковнику Ноткину о члене Союза писателей Марке Поповском, который под предлогом того, что собирается писать книгу, выпросил у родственников на неделю письма Святителя. Неделя превратилась в месяцы, месяцы в годы. Он уехал в США, забрав с собой переписку Святителя с его детьми, в том числе и те письма, которые были у моей мамы. Позже, кажется в 1978 году, в Парижском издательстве «ИМКА-Пресс» (YMCA-Press), вышла его книга "Архиепископ-хирург". На мой взгляд, это вредная книга, в которой автор порочит русских первоиерархов и большинство архиепископов, кощунственно пишет о Святителе Луке. По мнению автора, архиепископ Лука, якобы, приложил руку к репрессиям 1937 года. Однако, изучая семейные архивы, Поповский не мог не знать, что в 1937 году Святителя посадили, и в течение трех лет на нем испытывали новые пытки, в том числе такой жестокий метод, как «конвейер». Дважды он испытал на себе этот «конвейер» – допросы без сна, без отдыха, без еды, только лишь питье давали. И подобных кощунственных заявлений у Поповского несколько сотен. Но самое страшное, что его книгу переиздают. Антиправославное издательство «Сатисъ» в Санкт-Петербурге выпустило уже три переиздания. Правда, они вычистили наиболее одиозные места.

Прочитав книгу Поповского, я был в полном шоке. Позвонил своим дядьям Михаилу и Алексею в Ленинград и Валентину в Одессу. Как выяснилось, их тоже вызывали, допрашивали по этому поводу. И я предложил: «Давайте напишем книгу, опровергающую все эти лживые факты». Валентин Войно-Ясенецкий согласился со мной, но Михаил, старший сын, первенец Святителя Луки, которого владыка очень любил, возразил: «Что? Опровергающую? Метать бисер перед свиньями? Да ни в коем случае!" Он разнес Поповского в пух и прах, а потом предложил: «Лучше давайте мы подумаем о написании книжки о медицинском наследии Святителя Луки и обязательно добавим его проповеди».

Написали мы заявку, согласовали с полковником Ноткиным и направили ее в издательский отдел Московской Патриархии. Издательский отдел тогда возглавлял митрополит Питирим. Он говорит: «Владимир Александрович, у нас редакционный портфель очень переполнен, нас очень сильно прессуют, поэтому, к сожалению, сейчас мы не можем. Может быть, позже». Затем я обратился в издательства «Мысль», «Наука», «Прогресс» с просьбой опубликовать книгу, но везде мы получили отказ.

– Когда это было?

– Это было с 1980 по 1985 годы. Потом дети Святителя Луки, второе поколение, стали уходить. Потом наступила перестройка. И потом, когда уже можно было писать, остался в живых только младший сын Валентин, но он был уже настолько слаб, что сказал: «Володя, давай сам заканчивай эту книгу, я уже не в состоянии». Хотя очень жаль, потому что именно сыновья были первыми свидетелями всех событий, которые происходили со Святителем Лукой в дореволюционные годы. Я с ними беседовал, помню, как они многие события описывали, но чтобы сделать стройную книгу, этого не достаточно. Поэтому я стал сам заниматься архивами. Переработал больше тридцати тысяч единиц хранения. Перелопатил архивы практически во всех областях, краях, республиках, где когда-либо служил или сидел в лагерях и ссылках Святитель Лука. Набрал очень много материала и публикую серию книг о нем.

– Что Вас поразило во время знакомства с архивами?

– Однажды я прочитал в объяснении следователю, что после очередного «конвейера», чтобы прекратить эту жуткую череду бессмысленных допросов, которые длятся днями и неделями, Святитель решил имитировать самоубийство. Он прямо пишет об этом. Когда ему принесли на обед вилку и нож, он попробовал острие ножа (он же хирург) и понял, что не перережет даже верхний слой кожи. Он усиленно стал пилить себе горло, хотя знал, что это совершенно бесполезно. «Следователь, сидевший на другом конце стола, вскочил, как кошка, и резким ударом в грудь свалил меня и стал бить ногами», – пишет Святитель Лука. Вот такие события порождают много домыслов у людей, которые не читали архивные документы. Книжка Поповского начинается с того, что в народе существует более двух десятков об архиепископе Луке. А сам он написал не биографию, а еще один миф. На мой взгляд, единственное, что может вызвать в этой книге интерес, так это публикации отдельных отрывков из писем Святителя Луки. И эти уникальные письма могут пропасть безвозвратно.

– Ничего не удалось вернуть?

– К сожалению, пока нет, хотя мы предпринимали много усилий. Поповский скончался в 2004 или в 2005 году. Сыну письма не нужны были, и он их все отдал в один из трех Нью-Йоркских университетов. Сейчас я хочу написать письмо В.В. Путину, чтобы он обратился к Обаме с просьбой вернуть письма Святителя Луки нам.

– Неужели Вы изучили все архивы, которые существуют, или есть еще не до конца исследованные?

– Не исследован архив Поповского, содержащий очень большой массив писем Святителя Луки. Там можно найти достаточно много, но он в Нью-Йорке. Ташкентский период жизни Святителя Луки исследован не достаточно полно. Поскольку это сейчас другое государство, тяжело с ними общаться. Я встречался с премьер-министром Султановым, по-моему, в 2002 году. Просил, чтобы дом, в котором жил Святитель, сделали музеем, написал обоснование. Он пообещал, но потом его сняли, и обещания остались ничем. Сейчас дом снесен, к сожалению.

– Каким Вы запомнили Святителя Луку? Остались ли какие-то яркие детские воспоминания о нем?

– Первое детское впечатление осталось на всю жизнь. Когда в 1948 году мама впервые привезла меня к Святителю Луке, мне было 7 лет, а моей сестре – 3 года. Святитель снимал дачу у писателя Гаршина в Рабочем уголке. Мы приехали туда, нашли в зарослях калитку, вошли в тенистый двор, и взору предстал цветущий сад, в котором стояло кресло, а в кресле сидел Господь Бог, или, по крайней мере, Патриарх, посланный Им на землю. Высокий лоб, седые пряди спускаются на плечи, мудрый взгляд, величественное спокойствие. Мы оторопели. Мама подтолкнула: «Идите, получите благословение». Мы подошли к нему с дрожащими коленками. Детское впечатление – будто мы подошли к Господу Богу. Он благословил, спросил, как учимся, как наши дела. Мне был восьмой год. Это был мой первый класс. Со Святителем Лукой мы общались, когда ежегодно приезжали летом в Алушту. Мы останавливались не у него. Либо арендовали недалеко дачу, либо папа получал путевки, где мы с ним и мамой жили в санатории. Но практически каждый день мы приезжали к Святителю. Он заранее говорил всем, включая крымских и других родственников, в какие часы сможет с нами пообщаться. Он рассказывал нам библейские сюжеты. Яркие очень впечатления, рассказов много. Сейчас детали я, конечно, не помню, но вот, например, один эпизод. По-моему, это был 1951 год, и разговор зашел о кулаках. Он говорит: «Вы знаете, кто такие кулаки?» Я говорю: «Да, нам в школе рассказали, что это сельские буржуа, мироеды, которые эксплуатировали крестьян». Он говорит: «Ну, это же не правда. Почему их назвали кулаками, вы знаете?» Мы говорим: «Нет, не знаем». «Потому что, это были самые работящие крестьяне, которые работали по 14-16 часов. И вот где их сон сморит, они кулак под голову – и засыпали. Засыпали на 3-4 часа без подушки – в поле или в степи, на лавке в доме. Вот поэтому их прозвали кулаками, что они засыпали, падая от усталости, и спали на кулаке». Это был цвет крестьянства, это были самые работящие на селе люди. Но их, к сожалению, можно сказать, вырезали как класс, потому что по оценке американских исследователей, с 1918 года по 1934 год были уничтожены 30 миллионов крестьян других слоев населения. Наша статистика, конечно, не подтверждает эти цифры, но Святитель Лука говорил, что он сам с этими крестьянами сидел в концлагере Макариха в ужасных условиях и видел огромные крестьянские семьи по 16-20 человек…

– Расскажите, пожалуйста, о Ваших родителях. Где Вы родились?

– Я родился в Ташкенте, с которым связан самый долгий период жизни Святителя Луки. Он приехал в Ташкент в конце апреля 1917 года, был арестован, и его увезли из Ташкента в 1940 году. Я родился в доме, купленном Святителем Лукой на гонорар от первого издания его знаменитой книги «Очерки гнойной хирургии». Он купил этот домик для того, чтобы Софья Сергеевна, названная мать, воспитывала его детей. После ареста владыки Луки в 1937 году этот дом как дом врага народа мог быть конфискован, и, чтобы спасти дом, мой отец Александр Алексеевич Лисичкин, депутат Верховного совета, входивший в тройку лучших летчиков-асов туркестанского военного округа, несмотря на угрозу ареста, выкупил его. Он служил в Подмосковье, в Медвежьих озерах, где был военный аэродром. Он был выдающимся военным летчиком, принимал участие в бомбежке Берлина в сентябре 1941 года. Сталин послал три дивизии особого назначения бомбить Берлин, чтобы показать Гитлеру, что мы не сломлены. И после войны отец получил в качестве награды машину «Победа» (их тогда стали выпускать). На этом автомобиле мы каждое лето ездили в Крым к Святителю Луке. Фактически я общался с ним до 1956 года. А в 1957 году мы летали к бабушке в Ташкент, в тот самый домик, где остались мои двоюродные братья. Маму мою Марию Васильевну Лисичкину, Святитель очень любил. Они поздравляли друг друга со всеми праздниками. Из всех родственников она единственная была глубоко верующей и не отступила под напором богоборческих сил, в то время как три сына Святителя Луки были практически атеистами.

– Не хотите написать свои воспоминания о встречах со Святителем Лукой?

– Раньше при написании своих книг я брал только документально подтвержденные факты – либо из архивов, либо из медицинских книг и других источников. Потом, когда я стал рассказывать о своих детских впечатлениях, мне в Патриархии сказали: «Владимир Александрович, это очень ценно». Но я говорю, что мои впечатления очень субъективны, а в своих исследованиях мы стараемся уходить от субъективного, чтобы найти объективную истину. Но, может быть, для читателя это будет более красочно и интересно. Поэтому я собираюсь написать книжку о моих детских впечатлениях «Сказы дедушки Луки». Это большая тема, и я сейчас не буду ее раскрывать…

– Как повлияло на Вас, на Ваше мировоззрение, на Вашу профессию общение со Святителем Лукой?

– В трудах и в автобиографии Святителя Луки вы найдете высказывания о том, что многие жизненные решения ему были подсказаны свыше Господом Богом и многие даже во сне. Я не знаю, по наследству ли это, но в моей жизни так тоже произошло. Начиная со студенческих лет, сколько я помню осознанно, мне снились вещие сны. Они касались разных жизненных ситуаций. По идее я должен был стать медиком, потому что мой дядька (младший сын Святителя Валентин Валентинович Войно-Ясенецкий, с которым мы постоянно жили одной семьей) говорил мне: «Володя, ты должен быть хирургом, смотри, у тебя, как и у дедушки, сильный и добрый характер, сильные руки». Я говорю: «Хирургом – это замечательно!» Но тогда были, знаете, в обществе, дискуссии между физиками и лириками, и я выбрал стезю физика. В Одессе я поступил на физический факультет Политехнического института, закончил ВУЗ по специальности «физика полупроводников». Диплом писал в Ленинграде у академика Иоффе.

– Чувствуете ли Вы благодатную помощь Святителя Луки?

– Конечно. Практически на всех этапах жизненного пути я чувствовал его поддержку. Когда следователь Стильве посадил Святителя по шестому уголовному делу в Туруханске и сказал, что высылает его, Святитель спросил: «Ну, куда же меня высылать, я и так за Северным полярным кругом?» Он говорит: «Ваш конечный пункт ссылки будет Северный Ледовитый океан». И дал указания комсомольцу, который его сопровождал, на его усмотрение (такого в практике следственных органов не было), чтобы не было конечного места ссылки. Комсомолец нашел для отбывания ссылки маленький станок Плахино. По-моему, это севернее Полярного круга на 320 километров, практически там низовье Енисея при впадении в Ледовитый океан. Святитель Лука, когда подъехал, спросил: «А где я здесь жить буду? Я здесь увидел лишь несколько холмиков, запорошенных снегом». Это и было жилье. В одном из таких чумов он проживал. И как он сам пишет, во время этого пути, он физически чувствовал поддержку Господа. Вот так и я чувствовал помощь Святителя в разные периоды своей жизни.

– Приведите какой-нибудь пример.

– Например, у меня была одна тяжелая полостная операция. Врачи поставили неправильный диагноз, и Святитель отвел меня от операции. Уже приготовили, везли на каталке в операционную. И хирург, когда прикоснулся, сказал, что тело горячее. Оказалось, у меня температура 39,8. Святитель послал мне температуру, чтобы мне отложили, а потом отменили эту операцию. Я перевелся в другую больницу, и там поставили уже другой диагноз.

– Как человеку удается выживать в нечеловеческих условиях? Известна масса случаев, когда люди заканчивали жизнь самоубийством в тюрьмах и лагерях, не в силах больше находиться в заключении. Откуда берется сила духа, если человек жил в таких условиях годами?

– Везде его дух поддерживала только глубокая вера в Господа. Господь его постоянно поддерживал и спасал в самое тяжелое для РПЦ время. Я считаю, что таких гонений у нас на Руси никогда не было, как в советское время. И Бог послал его именно в этот трудный период, чтобы наставить народ на путь истинный, потому что русский народ отошел от пути Божьего, потерял дорогу в храм, погнался за земным царством, за земным раем, что принципиально не верно. В числе немногих пастырей, которые не сошли с Божьей нивы, как раз и был Святитель Лука, которого Бог послал спасать РПЦ. Это было главной его миссией. Благодаря его вере Господь его хранил как пастыря. Именно в этом источник всех его сил и всех тех высоких поступков, которыми отмечена его жизнь.

– Изменила ли работа над созданием книг Ваше собственное миропонимание, что она привнесла, чем обогатила? В ходе написания книг что-то менялось в Вашей жизни?

– Ну, естественно. К примеру, мы все родственники считали, что, так как у него было три ссылки, то было три уголовных дела, за которые он претерпел все эти страдания, за которые был объявлен политическим преступником. Как председатель Комитета по труду и социальной политике в Государственной Думе я в числе других руководителей был обязан присутствовать на заседаниях правительства. В 1999 году, когда Путин стал председателем правительства, я к нему обратился: «Владимир Владимирович, Вы знаете, это совершеннейшая несправедливость и парадокс, что святой Русской Православной Церкви до сих пор считается уголовником». Он говорит: «Как так?» Я говорю: «Да, до сих пор не реабилитировали Святителя Луку. Меня не допускают к архивам, а это необходимо для написания книг, в которых я должен ссылаться на конкретные уголовные дела".

В.В. Путин говорит: «Напишите мне». Я написал. И он дал команду руководителю ФСБ допустить меня к архивам. Я к удивлению обнаружил, что на Святителя Луку было заведено шесть уголовных дел. Последнее уголовное дело было заведено, когда у него уже закончился срок Туруханской ссылки. То есть вернувшись в Ташкент и думая, что свободен, он на самом деле вновь оказался под следствием. За ним была установлена негласная слежка, протоколировали все его проповеди, беседы. Благодаря знакомству с этими архивами я узнал много нового о Святителе Луке, более понятными становились его поступки, мотивы в разные периоды его жизненного пути.

– Как Вы восприняли известие о причислении Святителя Луки к лику святых? Не возник ли вопрос, почему именно он, ведь огромное количество священников – достойнейших христиан – пострадало в те годы?

– Собор 2000 года причислил к лику новомучеников очень большое число пострадавших. Святитель Лука был прославлен не как великомученик, а как исповедник, который исповедовал не только Христа, но и Его учение. Он нес Свет Христов в массы, которые были отринуты от тела Христова, от Церкви. Кто-то – насильственным путем, кто-то – в силу воспитания. Например, и мое поколение, рожденное войной, и послевоенное поколение были воспитаны в атеистической среде. Святитель Лука был послан, чтобы вернуть малое стадо, чтобы паства нашла дорогу к Храму. Поэтому исповедничество его заключается в несении учения Христа людям практически всех возрастов, всех полов и национальностей. Святитель Лука не просто провозглашал светлые мысли о том, что Христос есть Путь и спасение, но и всей своей жизнью показал, каким образом надо идти к Христу. Его жизнь – это подвиг. Вот это и есть исповедничество. А исповедник он был выдающийся, абсолютно уникальный. Его духовное наследие – уникальное явление в истории РПЦ. Кроме того, он оставил еще и колоссальное философское наследие. Он открыл новые страницы в гносеологии, т.е. в теории познания. Он доказал, например, что органом познания является не мозг, а сердце. У него совершенно уникальная теория «Сердце, как орган познания». Он внес большой вклад в философскую онтологию, блестяще доказывая, что Библия – это описание реальных событий, а не свод сказаний и легенд. Кроме проповедей, у Святителя Луки богатое философское и эстетическое наследие, которое базируется на православном мировоззрении. О его большом вкладе в теорию эстетики я пишу в книге «Эстетика Святителя Луки». Это была уникальная личность – не только уникальный иерарх РПЦ, но и феномен русской культуры. И то, что его причислили к лику святых как исповедника, – это лишь малая толика реальной оценки его значимости в истории не только Русской Церкви, но и в истории культуры. Поэтому нельзя сравнивать, кто страдал больше, кто меньше. Это неправильный взгляд.

– Какие поступки или высказанные мысли святителя Луки Вы не можете понять до сих пор?

– В основном я понял его жизненный путь, его мотивы. У меня нет проблем с пониманием того или иного поступка. Мне кажется, я смог достаточно полно осознать его кредо, которое отражено и во многих его медицинских трудах, и в его проповедях. Он был человеком железной воли и следовал этому кредо всю жизнь, что редко встречается. Люди чаще всего приспосабливаются – он нет. Святитель Лука вопреки общественному мнению, вопреки сложившимся взглядам совершал те поступки, которые были непонятны окружающим, например, принятие сана священника. Никто из его коллег не воспринял это серьезно. Его ученица Беньямович пишет: «Так его привлекли только яркие одежды священников, проведение служб, всех православных обрядов, внешняя сторона привлекла его, и поэтому он принял сан священника». Ну, это полный идиотизм – такое понимание.

– Расскажите о Вашей деятельности в фонде Святителя Луки. Для чего он создан и чем занимается сейчас?

– В 1998 году я основал фонд имени Святителя Луки. В первую очередь, он был создан с целью воссоздания полного наследия Святителя Луки и распространения идей и взглядов этого великого ученого и нашего выдающегося соотечественника не только среди верующих, но и среди всех жителей нашей Великой Родины. Кроме того, мы оказываем помощь храмам. Например, фонд помог вернуть земли, конфискованные большевиками, храму Архангела Михаила в г. Ейске Краснодарского края. Дали средства и помогли восстановить этот храм. Второе – это злополучная станица Кущёвская, расположенная в центре Кущёвского района Краснодарского края, где я был депутатом от Краснодарского края. Мы очень много сделали для Православной Церкви в Краснодарском крае. Также мы помогли отцу Николаю Оноприенко построить очень большой храм в лихие 90-е годы, когда людям не хватало денег на пропитание. Мы смогли организовать помощь в строительстве великолепного храма. В Адыгее, в 21 км от Майкопа, существовал горный Свято-Михайловский монастырь. В 1991 году туда выслали танки, расстреливали и с самолетов бомбили, но не смогли взорвать полностью. Очень много разрушенного было, но все равно контуры остались. Тоже помогли ему землю вернуть, начать восстанавливать этот монастырь, вернули его статус. На территории Адыгеи процентов 20 адыгейцев, остальные русские. В Московской области мы помогли в ремонте храма старообрядцев. Если вы поедите по рязанскому шоссе, то найдете село Михайловское, кажется, где живут старообрядцы. Храм расположен с левой стороны от Рязани – прямо напротив города Жуковский. В Бронницах мы помогли восстановить разрушенный Путевой храм. Помогали многим школам с компьютерами, с литературой, больницам, детским домам, родильным домам московской области. В Сокольниках в течении трех лет во время детских каникул в школах мы угощали детей бесплатными обедами. Это была полевая кухня, где готовили сладости для детей на новогодние праздники или на Пасху. Сейчас мы создаем музей Святителя Луки в Тамбове. Мы нашли дом, где он жил. Через Думу добились, чтобы там была мемориальная доска, а сейчас добиваемся, чтобы этот дом был объявлен памятником культуры. Губернатор дал согласие.

– Где еще есть музеи Святителя Луки?

– Музей есть в Симферополе в женском монастыре. Там много экспонатов, но у нас их, думаю, будет не меньше, только в моем личном семейном архиве хранится более 600 экспонатов: письма, вещи и хирургические инструменты, в том числе и Тамбовского периода. Мне удалось их в Тамбове собрать. Плюс еще от мамы остались вещи.

– А в Красноярске нет музея?

– Нет. Но там есть прекрасный памятник Святителю Луке. А под Красноярском нашли церковь, где он служил во время войны. В архивах я нашел записи об осмотре бойцов Святителем Лукой, о постановке диагнозов, о лечении, которое он предпринимал. Частично эти сведения вошли в мой большой доклад «Русская Православная Церковь во время Великой Отечественной войны». Что-то я опубликовал в книге «Военный путь Святителя Луки (Войно-Ясенецкого)», которая вышла в 2011 году в издательстве Московской Патриархии РПЦ. Она посвящена 60-летию со дня Победы в Великой Отечественной войне и включает материалы об участии Святителя Луки в качестве военно-полевого хирурга в Русско-японской, Гражданской и Великой Отечественной войнах. Хочу подарить Вам эту книгу.

– Спасибо, Владимир Александрович. Я родилась в Красноярске уже после смерти Святителя Луки. Когда владыка покидал красноярскую кафедру, моей маме было 5 лет, и от нее я ничего о нем не слышала.

– В Красноярском крае святитель-хирург дважды находился в ссылке – в начале 1920-х годов и на рубеже 1930-1940 годов. Именно из Красноярска владыка писал сыну удивительные слова: «Я полюбил страдание, так удивительно очищающее душу». Еще он писал сыну о том, что после 16-ти лет мучительной тоски по церкви и молчания Господь даровал ему несказанную радость служить в маленькой церкви в Николаевке, которая открылась в предместье Красноярска. Именно в Красноярске епископ Лука стал постоянным членом Священного Синода при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии. Уникально то, что Синод приравнял лечение раненых к архиерейскому служению и возвел епископа Луку в сан архиепископа.

– Невозможно говорить о Святителе Луке, не упомянув о чудесах. Каково отношение Ваших коллег к церковной жизни Святителя Луки и к чудесам по его молитвам?

– Я считаю, что чудеса – это проявление и доказательство того, что действительно Святитель Лука был Святой от Господа Бога. Решение о его канонизации было чисто формальным, поскольку его мощи были нетленными, и было ясно что Господь послал его в качестве исповедника, в самое трудное для нашей русской православной церкви время. Чудеса – это и есть то доказательство, которые позволяет комиссии по канонизации принять решение о причислении к лику святых того или иного мученика или исповедника. Потому и нетленные мощи, и вся его жизнь – подвиг. Совершать чудесные исцеления дается лишь апостолам Божиим или посланникам Божиим. Вы знаете, что святой дух наделил всех апостолов способностью исцелять людей. И Святитель Лука исцелял при жизни и после смерти. Молитвы к нему также позволяют людям исцеляться. У меня в последней книге есть глава, посвященная чудесам, для тех врачей, которые являются до сих пор атеистами, я сделал небольшую подборку, описав 30 случаев чудесного излечения, которые я знаю лично. Конечно, не все коллеги, но большинство из моих знакомых и коллег стали верующими, когда прочли мои книги. Но есть и те, кто еще сомневается, например, несколько профессоров, которые пытаются с материалистической точки зрения рассмотреть и объяснить чудеса исцелений.

– Мой брат-диабетик серьезно болен, сейчас лежит в отделении нефрологии. Молюсь об избавлении брата от гемодиализа. Он житель Украины, и мы уже заплатили более 400 тысяч рублей из тех средств, что собирают для нас добрые отзывчивые люди. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто откликнулся на нашу беду. А что вы можете пожелать моему брату, прихожанам храма Святителя Луки и всем тем, кто прочтет это интервью ?

– Самое главное пожелание – чтобы люди искренне обращались к Святителю Луке с просьбами решить наши жизненные проблемы и проблемы со здоровьем, чтобы молились Господу Богу и соблюдали все евангельские заповеди, чтобы не только по большим праздникам шли в храм, но следовали путями Божьими ежедневно, ежечасно думая о Господе. И тогда все сбудется.

Интервью с протоиереем Сергием Филимоновым Председателем ОПВ СПб им. свт. Луки (Войно-Ясенецкого), архиепископа Крымского. Газета «Православный САНКТ-ПЕТЕРБУРГ», 2006 г.

Время веры

В феврале 1999 года по инициативе отдела благотворительности епархии и сестричеств милосердия - Покровского и св.мц. Татианы было организовано научно-просветительское Общество Православных врачей СПб. Небесным покровителем Общества был единодушно выбран врачами исповедник и врач, архиепископ свт.Лука (Войно-Ясенецкий). Возглавил Общество настоятель больничного прихода "Св.вмч. и целителя Пантелеимона-на-Ручье", доктор медицинских наук, протоиерей Сергий ФИЛИМОНОВ. Сегодня о.Сергий у нас в гостях.

- Батюшка, почему появилась необходимость создать Общество православных врачей?

Причин несколько: во-первых, разобщенность православных врачей, их разбросанность по различным лечебным учреждениям, что затрудняло вести какую-либо совместную деятельность; во-вторых, отсутствие профессиональной врачебной организации в противовес засилью магии и оккультизма в городе, которые давно приобрели организованный характер в виде институтов, академий колдовства и магии, университетов экстрасенсорики, биоэнергетики и прочих. А наше Общество ставит своей целью - содействие развитию медицинской деятельности на основе православного вероисповедания и христианской нравственности и интеграцию православных врачей различных специальностей в этом направлении.

По моему глубокому убеждению, обязанности любого врача должны носить христианский характер. "Шествуй по заповеданному тебе", - наставлял св.Феодор Студит. А что врач-христианин может взять на вооружение из клятвы язычника Гиппократа?

В нашем Обществе клятва Гиппократа взята на вооружение практически полностью. Но! у Гиппократа в первых строчках говорится: "Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигией и Панацеей…" и так далее. Эти слова были заменены еще в первых веках христианства в Греции, и начало клятвы зазвучало так: "Да будет благословенно Имя Отца и Сына, и Святого Духа, Троицы Единосущной и Нераздельной…" Поэтому мы в нашем Обществе даем не "Клятву Гиппократа", а "Клятву христианского врача", которая на 90% заимствовала текст из клятвы Гиппократа, кроме исповедания веры языческих богов. Остальные положения остались: я никому не вручу даже просимого смертельного зелья и не укажу пути к этому, я не дам абортивного средства, я не войду со злым умыслом в дом больного человека, я не буду искать корысти и выгоды; что бы при лечении я ни увидел или ни услышал, того я не разглашу, считая это священной тайной… Эти постулаты несут в себе глубокий нравственный смысл и имеют общечеловеческий характер. Сколько веков прошло, а клятва до сих пор актуальна. Гиппократ, будучи язычником, оставил нам в наследство клятву, основанную на христианских принципах, ибо Закон Божий - как должно поступать - записан на скрижалях сердца человеческого.

Но надобно сказать, что нынешние врачи не соблюдают эту клятву. Для современных неоязычников, которых выпускают медицинские вузы и которые верят в богов, имена коим - деньги, успех и карьера, клятва Гиппократа является помехой. Потому раньше медики принимали Присягу советского врача, а сейчас так называемую Женевскую присягу, где нет, например, слов о недопустимости абортов. Эти слова аккуратно убраны.

Как должно относиться к хроническим заболеваниям? Жить вроде бы можно, но человека не оставляет тягостное чувство, что он не может считать себя здоровым.

Это лишь свидетельствует о малодушии человека, о его невоцерковленности. Тягостное чувство - сигнал, что человек впадает в грех уныния. Мы должны научиться благодушествовать в болезни и благодарить Бога за Его милость - ниспослание креста хронической болезни. Ибо крест в виде хронического заболевания спасителен для человека, поскольку заставляет задуматься, покаяться и вести христианский образ жизни. В наше время, когда редкий человек способен на высокий подвиг во имя веры, спастись можно кротостью, смирением и терпением невзгод, в том числе болезней.

А если болезнь зашла уже столь далеко, что необходимо лечь в больницу или делать операцию, с чего надо начать сборы в больницу? Ну, кроме тапочек, ложек-кружек и т.д.

Начать надо, конечно, с Божьего: взять с собой Святое Евангелие, молитвослов для чтения утренних и вечерних молитв, акафист ко св.вмч. и целителю Пантелеимону, какую-либо из святоотеческих книг, которая больше всего на данный момент отвечает потребностям души. Из икон лучше всего взять складенек с изображением Спасителя, Божией Матери, икону своего Ангела Хранителя и тезоименитого святого. Если есть какой-то избранный святой, покровительствующий вашей семье, роду или конкретному человеку, то взять и его икону, чтобы просить его святых молитв. В небольших пузырьках надо взять святой елей и святую воду. А потом уж позаботиться о кружке, ложке, тарелке, тапочках, халате… Одно другому не мешает.

Операция - испытание не из легких. Как преодолеть всепоглощающий страх перед ней, перед возможной смертью на операционном столе, когда ты под наркозом и совершенно безпомощен, даже молиться не можешь?

Душа любого человека перед операцией томится и страждет, животный страх перед операцией - естественная реакция человека, реакция самосохранения. Чтобы уменьшить страх, надо помнить, что без воли Божией даже волос с головы человека не может упасть, и потому все из руки Божией принимать с покорностью и благодарением. Что делать конкретно? Сперва надо помолиться Господу, чтобы Он благословил операцию, если Ему это угодно; если не угодно, то чтобы отвел ее или перенес на другое, благое, время, когда операция пройдет без осложнений и послужит во исцеление, а не в погубление.

Накануне операции следует помолиться за всех медиков, которые примут в ней участие, анестезиологов и сестер, чтобы Господь содеял их Своими руками, врачующими ваше тело. И до самого момента операции, пока в сознании, нужно молиться непрестанными короткими молитвами: "Господи, помилуй! Господи, благослови! Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!" Главное - "уйти в наркоз" с Иисусовой молитвой и с молитвенным ходатайством к своему Ангелу Хранителю. Ведь известны случаи, когда люди (даже священнического сана), "уснувшие" без молитв, в наркозном сне подвергались нападению нечистой силы.

Если при операции употребляется местное обезболивание, что делать верующему до операции, во время и после ее завершения?

Когда вас привезут в операционную, не надо стесняться наложить на себя крестное знамение и перекрестить операционный стол. А далее молиться и положиться на волю Божию. По завершении операции, это касается и операции под общим наркозом, как только пришел в себя, человек должен вознести хвалу Богу и благодарить Его за сохранение жизни и удачно прошедшую операцию: "Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!" Хорошо, если родственники прооперированного придут в церковь, помолятся и зажгут свечи благодарения.

Когда мне делали биопсию почки, врач потребовал снять крестик. Я ответила, что почки у меня не на шее находятся, и крест снять отказалась. Тогда профессор рявкнул: "Снять!" Сняла, но зажала его в кулаке. Правильно ли я сделала или смалодушничала?

Конечно, надо постараться убедить хирурга, чтобы он не заставлял вас как человека православной веры снимать крестик. Но если он начинает раздражаться, если разгорается спор, в этом случае лучше снять крестик, перевесить его на кисть руки или на палец, вплести в волосы или попросить анестезиолога (врача, обезпечивающего наркоз) положить крестик рядом с вами во время операции. Ведь почему врачи требуют снять крестик? Первая причина, когда врач - человек неверующий. Вторая - по чисто медицинским соображениям: в случае непредвиденной ситуации, например, необходимости реанимации, крестик на крепкой цепочке не оборвешь, ножницами не перережешь, а каждая секунда промедления может стать роковой. Третья - если крестик и цепочка из драгоценного металла, что может ввести в соблазн людей непорядочных, а отвечать за пропажу придется лечащему врачу. Поэтому на операцию следует идти с простым крестиком на шнурочке или тесемочке.

Афонский старец Паисий предупреждал: "Если мы не молимся за больного, то болезнь развивается". Эти слова верны даже в том случае, если человек выписан из больницы в удовлетворительном состоянии и имеет видимость здорового?

Я должен сказать, что и когда мы молимся, болезнь тоже может развиваться… Думаю, что старец Паисий вкладывал в свои слова несколько иной смысл. Что когда мы молимся за больного, мы можем своей молитвой умилостивить Бога пресечь дальнейшее развитие болезни. Ну вот как к св.прав.Иоанну Кронштадтскому обращались за молитвенной помощью - он получил от Бога дар молиться за больных - и он молился дерзновенно, просил об исцелении больного, и Господь давал исцеление страждущему по молитве святого, и люди оставались живы. А вот если мы не будем молиться, исход может быть огорчительный. Вот так нужно понимать слова старца, что когда болезнь развивается, нужно молиться за больных, прося у Господа исцеления или приостановления дальнейшего развития болезни. А помолившись и положившись на волю Божию, далее все следует воспринимать безропотно, ибо нет молитвы, Господом не услышанной.

Полосу подготовила Ирина РУБЦОВА

Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович

(27.04.1877 - 11.06.1961)

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) является величайшим святым нашего времени. Богослов; но и мыслитель,и хирург с мировым именем, доктор медицины, профессор.Ему установлены памятники в Тамбове и Симферополе. Митрополит Лазарь Крымский в сослужении духовенства совершил молебен у места, где установлен памятник, и освятил его. Его Высокопреосвященство сказал: «Непостижимо много совершил святитель Лука для Церкви Христовой и Отечества нашего, для воспитания духовности в человеке и развития медицинской науки. Всю войну он мужественно трудился на поприще хирурга и организатора помощи раненым, спасая тысячи жизней. За свои труды он был удостоен Сталинской премии, которую передал в помощь детям-сиротам».

А третий по счету возвели в Красноярске, куда был переведен опальный профессор осенью 1941 года. Здесь он был консультантом всех госпиталей и хирургом эвакогоспиталя. Деятельность хирурга сочетал с епископским служением.

В Ташкенте его память увековечена только иконой в Свято-Успенском Кафедральном Соборе (автор - ташкентский иконописец Завадовская Н.А.).

Он был гениальным врачом и диагностом: ему было достаточно лишь прикоснуться к больному месту, чтобы поставить диагноз. Он лечил знаменитых людей, был лауреатом Сталинской премии за книгу «Очерки гнойной хирургии» - и перед ним открывалась блестящая научная карьера. Но главным стало служение Богу.

Войно-Ясенецкий Валентин Феликсович (архиепископ Лука) - представитель известного дворянского рода (обедневшего).Родился в г. Керчь 27 апреля 1877 в семье аптекаря (ярого католика). Воспитывался матерью в Православной вере. Молодость его прошла в Киеве, куда переехала семья. Здесь он окончил гимназию и рисовальную школу. Решив заниматься только тем, что «полезно для страдающих людей», в 1903 он заканчивает медицинский факультет Киевского университета св. Владимира. Во время русско-японской войны заведовал отделением хирургии в госпитале Киевского Красного Креста в Чите. Там он обвенчался с сестрой милосердия Анной Ланской. С 1905 по 1917 Войно-Ясенецкий работает земским врачом в Симбирской, Саратовской, Курской, Ярославской губерниях, а также на Украине и в Переяславле-Залесском. В 1916 (по др. источникам — в 1915) «мужицкий доктор», как называл себя Войно-Ясенецкий, защитил докторскую диссертацию — «Регионарная анестезия», признанную современниками лучшей работой года.

Из-за болезни жены семья переехала в Среднюю Азию, где Войно-Ясенецкий с марта 1917 года — главный врач городской больницы Ташкента, в 1917—21 - главный хирург Ташкента, содействовал организации Туркестанского университета. «Неожиданно для всех, прежде чем начать операцию, Войно-Ясенецкий перекрестился, перекрестил ассистента, операционную сестру и больного. В последнее время он это делал всегда, вне зависимости от национальности и вероисповедания пациента».

С 1920 возглавил кафедру оперативной хирургии. В этот период он был уже глубоко верующим человеком. В 1919 от туберкулеза умирает его жена, оставив четверых детей.

В 1921 Войно-Ясенецкий рукоположен в сан священника, но не перестает оперировать и читать лекции. В 1923 принимает постриг под именем Лука и вскоре назначается епископом Туркестана.

Везде, где можно, Войно-Ясенецкий служит, проповедует и оперирует, создает замечательные научные труды по хирургии. При этом постоянно носит рясу - и на улице, и в операционной. Власти это терпели, пока Лука был незаменимым хирургом, но вскоре в Ташкенте появилось ещё несколько высококлассных хирурглв - и терпение кончилось. В июне 1923 Лука арестован как сторонник патриарха Тихона, обвинен в контрреволюционных связях. 1923—1943 — годы тюрем, этапов и ссылок (Бутырская и Таганская тюрьмы в Москве, Енисейск, Туруханск, Ташкент, Архангельск, Красноярский край), арестовывался 3 раза.

Между ссылками В.Ф.Войно ещё раз возвращался в Ташкент - весной 1934 года, «немного опомнившись». Хотелось повидать детей, Елену и Валентина (Михаил и Евгений жили в Ленинграде). Хирургическую работу местные чиновники ему не давали. Оставалось одно: уехать в провинцию, забыть мечты о науке и тянуть лямку в какой-нибудь больничке на два десятка коек. Войно выбрал Андижан. Туда его брали хирургом-консультантом в городскую больницу, не имеющую гнойного отделения. И то слава Богу.

В Андижане, маленьком узбекском городке в несколько сотнях километров от Ташкента, Войно получил наконец долгожданную возможность оперировать. Больничная операционная, правда, невелика и не слишком комфортабельна, но после архангельской амбулатории она должна была казаться хирургу вполне пристойной. Тем более что андижанские медики приняли профессора почтительно. Его просили читать курс хирургии для специалистов и в том числе сделать несколько докладов о хирургическом лечении злокачественных опухолей. В конце концов и в провинции делаются научные работы, создаются научные школы. Ведь защитил же когда-то сам Войно докторскую диссертацию, заведуя переславльской больничкой на тридцать пять коек.

В Андижане работается хорошо, быт устроен, но покоя в душе по-прежнему нет. Жизнь отравлена мыслью о совершенном грехе. Отклонив архиерейское служение, он, несомненно, прогневил Бога. Каждую свою неудачу в операционной или в палате хирург рассматривает как посланное свыше наказание.

И уж совсем явственным выражением божественного негодования чудится ему трагическая болезнь, лихорадка папатачи, которая поразила его в Андижане месяца через два после приезда. Болезнь осложнилась отслойкой сетчатой оболочки, возникла реальная угроза потерять левый глаз. Пришлось оставить гостеприимный Андижан и искать помощи в Москве (постепенно зрение всё-таки погибло окончательно).

В 1943 Войно-Ясенецкий — архиепископ Красноярский, через год его переводят в Тамбов, где он продолжает медицинскую деятельность в военных госпиталях. В 1945 была отмечена его врачебная и пастырская работа: он награждается медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—45» и получает право носить бриллиантовый крест на клобуке. В февр. 1946 архиеп. Тамбовский и Мичуринский Лука стал лауреатом Сталинской премии I степени за научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений, изложенных в расширенной работе «Этюды гнойной хирургии». В 1945—47 закончил кн. «Дух, душа и тело», начатую еще в н. 20-х (при его жизни книга не издавалась). С 1946 он — архиепископ Крымский и Симферопольский. Слепота, наступившая в 1958, не мешала ему совершать божественные службы.

Скончался 11 июня 1961, похоронен в Симферополе. Канонизирован Русской православной церковью в 1996году.

«Дух, душа и тело» — единственное философское произведение Войно-Ясенецкого. В этой удивительной книге широко мыслящий человек, священник, врач, анализируя факты и научные открытия к. XIX — н. ХХ в., философские произведения древних и современных ему философов и цитаты Священного Писания, обосновывает свое понимание таких понятий, как «дух», «душа», в существовании которых он убежден. Войно-Ясенецкий считает, что великие научные открытия XIX—XX вв. доказывают нам неисчерпаемость наших представлений о жизни, о человеке и позволяют пересмотреть многие основные идеи естествознания. Так, познание новых важных форм энергии — радиоволн, инфракрасных лучей, радиоактивности и внутриатомной энергии — позволяет «…предполагать, …что в мире существуют другие, неведомые нам формы энергии, может быть, еще гораздо более важные для мира, чем внутриатомная энергия… С материалистической точки зрения и эти, пока еще неведомые, формы энергии должны быть особыми формами существования материи…» «Где же основание к тому, чтобы отрицать законность нашей веры и уверенности в существовании чисто духовной энергии, которую мы считаем первичной и первородительницей всех физических форм энергии, а через них и самой материи? Как же мы представляем себе эту духовную энергию? Для нас она есть всемогущественная любовь Божественная… Энергией любви, излившейся по всеблагой воле Божией, Словом Божиим, дано начало всем другим формам энергии, которые, в свою очередь, породили сперва частицы материи, а потом через них и весь материальный мир». Войно-Ясенецкий убежден, что органом высшего познания является не мозг, а сердце. Анализируя исследования И. П. Павлова о рефлексах головного мозга, работы Эпикура, Паскаля, Бергсона, ссылаясь на многочисленные тексты Библии, Войно-Ясенецкий пишет: «Мышление не ограничивается деятельностью коры головного мозга и в ней не заканчивается. Нам известны в мозгу двигательные и сенсорные центры, вазомоторные, тепловые и др. центры, но нет в нем центров чувств. Никому не известны центры радости и печали, гнева и страдания, эстетического и религиозного чувства». По его мнению, в сердце «…получают чувственное и волевое восполнение рождающиеся в мозгу мысли… В нем рождается из этой деятельности познание и почивает в нем мудрость». Именно желаниями и стремлениями сердца определяется все поведение человека. Войно-Ясенецкий приводит массу примеров передачи духовной энергии от человека к человеку (врач и больной, мать и ребенок, единение симпатий или гнева в театре, парламенте, «дух толпы», поток храбрости и отваги и др.) и спрашивает: «Что же это, как не духовная энергия любви?» Говоря о материи, он пишет: «Материя представляет собой устойчивую форму внутриатомной энергии, а теплота, свет, электричество — неустойчивые формы той же энергии… Материя, таким образом, постепенно превращается в энергию… Что же мешает нам сделать последний шаг и признать существование вполне нематериальной, духовной энергии и считать ее первичной формой… и источником всех форм физической энергии?» В предисловии к книге прот. Валентин Асмус, касаясь изложения воззрений Войно-Ясенецкого, пишет, что понятия автора динамичны: «Признавая влияние телесной стороны человека на духовную, автор видит и обратное влияние духа на тело, и «духом» называет сферу, где преобладает и владычествует духовная сторона, а «душою» — ту сферу, где духовное сопряжено с телесным теснейшим образом и зависит от него». Действительно, сам Войно-Ясенецкий понимает душу как совокупность органических и чувственных восприятий, следов воспоминаний, мыслей, чувств и волевых актов, но без обязательного участия в этом комплексе высших проявлений духа. С его точки зрения смертны те элементы самосознания человека, которые исходят из умершего тела (органические и чувственные восприятия). Но бессмертны те элементы самосознания, которые связаны с жизнью духа. «Дух есть сумма нашей души и части ее, находящейся вне границ нашего сознания». Дух бессмертен и может существовать без связи с телом и душой. Это, как он считает, доказывается передачей по наследству духовных свойств родителей детям. Наследуются черты характера, их нравственное направление, склонность к добру и злу, высшие способности ума, чувства и воли, но никогда не наследуются чувственные или органические восприятия родителей, их частные мысли и чувства. Наличие у многих людей доказанных трансцендентальных способностей — телепатии, предвидения, целительных способностей и др., по Войно-Ясенецкому, связано с наличием у людей не только пяти чувств, но и способностей восприятия высшего порядка, существования в природе «вибраций», приводящих в движение человеческий интеллект и открывающих ему факты, сообщить о которых бессильны его чувства. Войно-Ясенецкого не удовлетворяет объяснение памяти теорией молекулярных следов в мозговых клетках и ассоциативных волокнах. Он убежден, что «кроме мозга должен быть и другой, гораздо более важный и могучий субстрат памяти». Таковым он считает «дух человеческий, в котором навеки отпечатываются все наши психофизические акты. Для проявления духа нет никаких норм времени, не нужна никакая последовательность и причинная связь воспроизведения в памяти пережитого, необходимая для функции мозга». Войно-Ясенецкий, считая, что «мир имеет свое начало в любви Божией» и людям дан закон «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный», убежден, что должна быть дана и возможность осуществления этой заповеди, бесконечного совершенствования духа — вечное бессмертие. «Если совершенна (неуничтожима) материя в ее физических формах, то, конечно, должна подлежать этому закону и духовная энергия, или, иначе говоря, дух человека и всего живого. Т. о., бессмертие есть необходимый постулат ума нашего».

Документы и комментарии

Людмила Жукова

«Он вынимал из кармана маленькую книжечку и погружался в ее чтение...»

Еще несколько строк о человеке-легенде В.Ф. Войно-Ясенецком

Значительное явление всегда пленяет нас,

познав его достоинства, мы оставляем без внимания то,

что кажется нам в нем сомнительным.

Лион Фейхтвангер

О блестящем хирурге и архиепископе В.Ф.Войно-Ясенецком, святителе и свещенноисповеднике Луке (1877-1961) написано достаточно. И все же каждый новый, даже мелкий, штрих к его портрету помогает отчетливее представить образ человека, совмещавшего глубокую религиозность и научную медицинскую деятельность.

I. О нем так рассказывали

Впервые о В.Ф. Войно-Ясенецком я услышала на лекции в Ташкентском государственном университете1 от известного этнографа А.С. Морозовой в 1960 г. Шел разговор о преданности, и Анна Сергеевна поведала студентам одну из бытовавших в то время - переплетенных с реальностью - легенд о Валентине Феликсовиче: во имя любви к своей будущей супруге молодой человек отказался от карьеры художника (эгоистической профессии, на взгляд девушки), и - по желанию своей возлюбленной - стал простым земским врачом…

Преждевременная смерть жены в Ташкенте круто изменила линию его судьбы. Желая остаться верным клятве своей супруге, Войно-Ясенецкий отказался от соблазнов мирской жизни и стал монахом-священником (Брак с Анной Васильевной Ланской состоялся в 1905 году, но на медицинский факультет Киевского университета Валентин Феликсович поступил еще в 1898 году. Жена скончалась в 1919 году, священнический же сан он примет в 1921-м. И только 31 мая 1923 года («отказавшись от соблазнов мирской жизни») рукоположен в сан епископа.

При чтении данного материала следует помнить, что и некоторые другие, приводимые автором (и впервые обнародованные в воспоминаниях) цифры, факты, даты, имена и фамилии, возможно, также нуждаются в дальнейших фактографических уточнениях. Ведь большая, полная, академическая биография святителя Луки еще до сих пор никем не написана).

Потом он находился в смертельно опасной ссылке на Крайнем Севере, при всякой возможности, лечил больных - все больше народными средствами. Во время Великой Отечественной войны работал хирургом в госпитале. Затем эта, уже знакомая мне, фамилия прозвучала в студенческой археологической экспедиции во время одной из вечерних бесед в рассказе академика М.Е. Массона. Речь шла об известном в конце 1920-х годов «деле ташкентского врача, профессора Михайловского».

В середине 70-х гг. ХХ в., работая в Республиканском правлении Общества охраны памятников истории и культуры Узбекистана, я прочитала статью о В.Ф. Войно-Ясенецком в журнале «Наука и религия», и первый порыв - добиться закрепления имени этой невероятно цельной личности в памяти наших горожан, хотя бы в форме мемориальной доски на одном из зданий, где он жил или работал... Не получилось. Опубликованных материалов о трудовой деятельности ученого в Ташкенте, необходимых в подобных случаях для непростых бюрократических процедур, не оказалось: в послевоенный период, вплоть до смены политических эпох, имя В.Ф. Войно-Ясенецкого фигурировало в основном в научной медицинской литературе, лишь изредка - в центральных средствах массовой информации и - никогда - в местных.

Первой публикацией в Узбекистане, первой, можно сказать, ласточкой, явилась статья С.Варшавского и И.Змойро «Войно-Ясенецкий: две грани одной судьбы», опубликованная в журнале «Звезда Востока», 1989, № 4., за ней последовал материал Екатерины Мараловой «Профессор Войно-Ясенецкий. Архиепископ Лука» в газете «Комсомолец Узбекистана» от 25 мая 1990 г. К большому сожалению, тогда эти публикации как-то прошли мимо автора этих строк.

Причисление в 1995 г. Симферопольской и Крымской епархией архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), нашего современника и земляка, к лику местночтимых святых, а затем и канонизация как священноисповедника подтолкнули меня к розыску новых объектов культурного наследия в нашей республике, связанных с его именем. Они могли бы помочь нам достовернее реконструировать ташкентский период биографии этой ошеломляющей личности. Тем более, я в этом совершенно уверена, и в будущем к его образу будут многократно обращаться историки, писатели, деятели изобразительного искусства, театра, кино, телевидения. И новые обнаруженные материалы, среди которых могут оказаться настоящие «золотые крупинки», не станут лишними. Иногда, казалось бы, и незначительные факты дают возможность прояснить главное.

II. Письменные документы

Многие значимые и переломные моменты в драматической жизни В.Ф. Войно-Ясенецкого прочно связаны с Узбекистаном. Здесь он обрел духовную славу. Здесь он, имея минимальный опыт рядового священнослужителя, став в 1923 г. епископом, нашел мужество возглавить Ташкентскую и Туркестанскую епархию. А это был один из самых трудных периодов в истории православия в Средней Азии.

Здесь Войно-Ясенецкий с вынужденными перерывами, среди которых наиболее длительными были две административные ссылки, плодотворно трудился и на медицинском поприще (с 1917 по 1937 г.). Именно в ташкентский период была подготовлена им, а в конце 1934 года издана одна из главных его монографий - «Очерки гнойной хирургии», вкупе с другими трудами принесшая ему мировую научную известность.

В общей сложности В.Ф. Войно-Ясенецкий около четырех лет был изолирован от общества в Ташкенте - трижды находился под следствием. Последнее судебное дело длилось особенно долго - с 23 июля 1937 г. по март 1940 г. Затем доктор медицины и представитель высшего духовенства был этапирован в Восточную Сибирь. Последующие годы проживал в России и на Украине.

За значительный вклад в практическую и теоретическую медицину в декабрюе 1945 года В.Ф. Войно-Ясенецкий был удостоен Сталинской премии 1 степени (небывалый случай для священника!)…

Свой поиск мы начали с посещения Центрального Государственного архива. Оказалось, что с его фондами не работал ни один из главных на сегодняшний день биографов Войно-Ясенецкого - ни Марк Поповский4 , посетивший наш город в 1967 и 1971 гг., ни другие авторы статей и книг о В.Ф. Войно-Ясенецком.

Поэтому из творческого поля зрения исследователей выпало рукописное письмо владыки Луки, написанное в тюремных застенках, на имя тов. Русанова, уполномоченного Постоянного представительства ГПУ (Главное Политическое Управление) в Туркреспублике (28 июня 1923 г.), и личное дело Войно-Ясенецкого, заполненное его рукой 1 ноября 1934 г. Последний документ позволяет уточнить некоторые моменты его трудовой деятельности и место проживания в Ташкенте на тот момент (В.Ф. Войно-Ясенецкий. Личное дело. ЦГА Республики Узбекистан. Ф. 837-22. дело 34. л.197).

Кроме того, в личном фонде крупного ученого антрополога, сподвижника В.Ф. Войно-Ясенецкого - Л.В. Ошанина имеются машинописные очерки о Валентине Феликсовиче. Этот ценный мемуарный источник неоднократно использовался в биографической литературе, но фрагментарно. Поэтому мы посчитали необходимым напечатать данный труд Л.В. Ошанина в сборнике «К истории христианства в Средней Азии» (Изд. «Узбекистон». 1998 г.). Там же поместили и вышеназванное письмо (Опубликовано также в журнале «Восток Свыше». Выпуск VII).

В документальной повести М.Поповского «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга» приводится только один фрагмент из воспоминаний первого среднеазиатского бактериолога, доктора медицинских наук Алексея Дмитриевича Грекова (1873-1957), касающийся В.Ф. Войно-Ясенецкого, причем без ссылки на использованный источник.

Нами установлено, что текст был взят историографом из копии неопубликованной машинописной рукописи А.Д. Грекова - «50 лет врача в Средней Азии» (рукопись, 1949, СС. 145-146), на тот период хранящейся в Республиканском институте эпидемиологии и микробиологии. Первый экземпляр мемуаров находится в семейном архиве дочери врача О.А. Грековой. Вот эти выдержки полностью:

«Как известно, до революции в Средней Азии не было вузов, в том числе не было и медфакультетов. По инициативе тогдашнего комиссара здравоохранения И.И. Орлова собралась группа наиболее видных врачей, в т.ч. Слонимы Моисей и Михаил, Ясенецко-Войно, я, еще кое-кто и перед нами был поставлен вопрос о кадрах. Это сразу же привлекло массу желающих учиться из числа окончивших среднюю школу и из рабочих, потянувшихся к науке. Начатые с осени 1918 г. занятия пошли настолько успешно, что уже осенью 1919 г. созрело решение преобразовать среднюю школу в первый курс медицинского факультета. Это совпало с аналогичным решением Центра об открытии в Ташкенте университета с медфаком. Покуда же в организационной группе в Ташкенте стали Михаил Ильич Слоним, Ошанин, Ясенецко-Войно и я. Для чтения ботаники пригласили Дробова. А так как все мы, названные, упирались идти в деканы-хозяйственники, по моему предложению, пригласили старого ташкентского врача Бровермана, который был очень польщен этим и, имея связи с правящей головкой, вскоре добился предоставления под медфак помещения бывшего кадетского корпуса. Сюда мы и перешли из бывшего «буфа» (кафе-шантан (театр-варьете) «Буфф» находился на углу двух улиц - Карла Маркса 42 (ныне ул. Мусаханова) и 1 мая (ныне ул. Шахрисябзская), где сперва начали чтение лекций и занятия. Общую биологию читал Михаил Слоним, Войно-Ясенецкий - анатомию, Дробов - ботанику, я - микробиологию, Ошанин - физику и химию…

Студентов набралось масса, и они с жадностью набросились на учебу, помогая всем, чем было возможно, молодому факультету. Так, помню, кости для анатомии раздобывались на старых кладбищах в окрестностях Ташкента, рискуя при этом своими боками… Не было книг, на гектографах перепечатывали оттиски с тех, что имелись у руководителей. Войно-Ясенецкий выполнял художественные таблицы по анатомии, ботаник собирал травы и на них обучал слушателей и т. д…

В декабре 1920 г. я был избран профессором наравне с Моисеем Ильичом Слонимом и Войно-Ясенецким…

Во время создания медвуза особенно обращала на себя внимание колоритная фигура Войно-Ясенецкого. Он приехал в Ташкент в начале Первой мировой войны хирургом в городскую больницу. Мне пришлось впервые столкнуться с ним, разбирая, в числе других врачей, конфликт между ним и работавшим ранее в городской больнице врачом Ш. Не помню сейчас сущность конфликта, но виной его был Ш. В дальнейшем я стал встречаться с Войно-Ясенецким, когда создалась инициативная группа по развертыванию медшколы и факультета. Я обратил внимание на то, что если Войно-Ясенецкому приходилось, как и мне, придти на собрание группы раньше других, он вынимал из кармана маленькую книжечку и погружался в ее чтение. Вскоре я убедился, что это было Евангелие. В дальнейшем, уже при развернутом факультете, должно быть в 1920 или 1921 г., мы узнали, что Войно-Ясенецкий принял сан священника, а еще некоторое время спустя он сделался уже архиереем, пользовавшимся громадной популярностью. Его постоянно окружали поклонницы - божьи старушки и, вероятно, благодаря им, благодаря своим проповедям, не всегда согласованным с тогдашним направлением, на него обрушился ряд гонений. Он бывал и в тюрьме, его посылали то в ту, то в другую отдаленную местность, где, между прочим, население спешило использовать его как прекрасного хирурга-бессребреника. Но он оставался верен своему новому сану и призванию, и смело мерил Союз из конца в конец. Но прошли годы нетерпимости, в правящих кругах спохватились, что, кроме архиерейства, Войно-Ясенецкий - крупный хирург, дали ему возможность закончить и выпустить в свет прекрасную книгу по хирургии. Разразилась Отечественная война, и он стал во главе хирургов крупного центра Сибири, а после войны мы видим его уже в крупном европейском городе Союза окруженным ореолом одного из крупнейших хирургов Родины. И в то же время - это все же архиерей. Можно не соглашаться с убеждениями этого человека как духовного лица, но приходится преклоняться перед его стойкостью, непоколебимостью в своих религиозных убеждениях».

«В.Ф. Войно-Ясенецкий. Врач-хирург. Доктор медицины. Профессор. Светило медицины. Близкий друг академика Филатова. Пребывая в Ташкенте, в 1921 г. принял сан священника русской православной церкви. В 1923 г церковное руководство возвело его в сан епископа Ташкентского и Туркестанского с монашеским именем Лука.

Заняв такую позицию в религии, В.Ф. Войно-Ясенецкий не уменьшил и не прекратил деятельность лечащего врача и профессора. Был очень энергичным . Но не все шло гладко.

В конце двадцатых годов он был обвинен в убийстве профессора Ташкентского медицинского института Михайловского. Я приехал жить в Ташкент позднее. Тогда я разговаривал с сыном убитого профессора, который был действующим лицом в этой трагедии. Молодой Михайловский отвечал неохотно. Он сказал, что имеется в продаже книга, излагающая эту историю. Молодой Михайловский учился в ТашМИ и сейчас работает врачом в Ташкенте. В феврале, марте или апреле 1936 г. в газете «Правда Востока» была помещена статья под заглавием «Медицина на грани знахарства» и была направлена против опытов В.Ф. Войно-Ясенецкого с катаплазмами) . Статья подписана ташкентскими профессорами и врачами и касалась Войно-Ясенецкого («Правда Востока» от 9 апреля 1935 г.).

Профессор Войно-Ясенецкий послал в редакцию свои разъяснения, письмо его также было опубликовано в газете «Правда Востока» («Правда Востока» от 10 июля 1936 г. В сборнике документов «Крестный путь святителя Луки (подлинные документы из архивов КГБ)», подготовленном В.А. Лисичкиным, даты публикации этих статей взяты неизвестно откуда. Мне пришлось просмотреть 8 газетных подшивок, чтобы уточнить их. - Л.Ж .).

Для человека сегодняшнего дня понятно, что В.Ф. Ясенецкий был на пороге величайшего открытия - открытия спасительного пенициллина: язвы излечивались плесенью и грибком нестерильного чернозема. Но тогда этого не знали. Идею подхватили англичане, которым и выпала всемирная слава...

Как-то в моих руках оказалась книга, в которой советский автор знакомит читателей с научным творчеством ученых в области медицины, представлявших интерес за рубежом. Автор доходит до фамилии Войно-Ясенецкий. Профессор-хирург оставил философское наследие. Утверждает, что орган человеческого тела сердце - выполняет не только функцию перекачивания крови. Но что именно сердцем человек получает информацию извне, в сердце вмешивается мыслительная творческая работа, сердце делает интеллектуальные открытия, изобретения. Сердце принимает решения, а не аппарат головного мозга. Это учение за рубежом получило название кардиоцентризм.

Предлагаемый портрет (фотопортрет) В.Ф. Войно-Ясенецкого не дает представлений о его внешности.

Он создавал впечатление избранности и величия. Все молчали, пока он не обращался с вопросами, пока он не начинал разговора. Высокий рост, стройное сильное мужское тело. Большая голова, манеры с мужской изящностью .

Он принимал больных бесплатно. Свои деньги раздавал. Его имя будет жить в веках » (Махкамов Э.У. Рукопись. 1986. Музей здравоохранения Узбекистана. Архив. Папка 118).

Нам удалось собрать и неизвестные или малоизвестные биографические сведения о ташкентцах, которым Войно-Ясенецкий особенно симпатизировал, с которыми имел деловые контакты, оказавшие впоследствии влияние на его судьбу.

В биографической литературе эти сведения ранее не упоминались.

Известно, что близкое окружение любого человека в какой-то мере отражает черты его самого. В августе 1937 г. подсудимый В.Ф.Войно-Ясенецкий на очередном допросе на вопрос следователя: «Кто у вас из близких знакомых в гор. Ташкенте из нецерковников?» - после профессоров медицины С.Г. Борджима и М.А.Захарченко, третьим назвал инженера Александра Львовича Цитовича. «Знаком с ним с 1921 г. по его жене - дочери бывшего священника Богородицкого.14 Я являюсь крестным отцом его сына. Цитович несколько раз заходил ко мне на квартиру по вопросу строительства моего дома в качестве консультанта, несколько раз заходил ко мне с просьбой оказать помощь своим знакомым-больным и с этой целью присылал мне свою легковую машину. Один раз, летом 1934 года, я заходил к Цитовичу на квартиру».

А.Л.Цитович - обрусевший белорус, атеист, в качестве городского архитектора принимал участие в проектировании театра драмы (ныне в этом здании расположен узбекский драматический театр им. Аброра Хидоятова), первого памятника Ленину в Старом городе, позднее - в проектировании Таштелеграфа (ул. Навои). Двое его сыновей Петр и Николай стали специалистами в области точных наук. Третий - Павел - заслуженным врачом республики.

Младший сын А.Л.Цитовича - Николай Александрович (1915-2003), бывший старший преподаватель местного Текстильного института, весь пронизанный прохристианской настроенностью, вспоминал владыку Войно-Ясенецкого с большим благоговением:

«Когда отец Лука по окончании службы выходил из храма Сергия Радонежского, его сопровождала такая большая толпа, как на демонстрации. Да, великий человек был. Он имел особенный голос, ни с чем не сравнимый. Мечтал построить больницу на 5-6 коек и просил отца сделать ее проект. Валентин Феликсович приходил к нам изредка в гости. У меня на тот период болели легкие, и он посоветовал родителям отвезти меня в Семиречье. В то время мы жили в угловом особняке на пересечении улиц Жуковской (дом 22) и Советской. Дом не сохранился. Святитель Лука приезжал в наш город в 1946-47 годах. Тогда он в последний раз побывал и на Боткинском кладбище, где отдал дань памяти могиле жены Анны (1887-1919). В обратный путь на ташкентский вокзал владыку провожал его крестник - мой средний брат Петр (1920 -1997).Его крестили в 1922 г. уже после смерти моего деда».

На одном из допросов 3 декабря 1937 г. В.Ф. Войно-Ясенецкому был задан вопрос, ставший впоследствии роковым в его следственном деле: «Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с польским ксендзом Савинским?».

«Польский ксендз Савинский был у меня на квартире 2-3 раза как больной. Я беседовал с ним о книгах по католическому богословию, которым сильно я интересуюсь. После него, видимо по его поручению, был у меня 2-3 раза в квартире Щебровский, который приносил ко мне богословские католические книги».

Из дополнительного протокола от 20 марта 1939 г.: «…в-третьих, участвовать в шпионской работе совместно с польским ксендзом Савинским я также не мог, так как относительно Щебровского, фигурирующего в деле в качестве посредника по шпионажу, я был предупрежден своим зятем Жуковым-Войно еще в 1926 и 1927 году, что это самый опасный провокатор и секретный сотрудник ГПУ».

О ксендзе Савинском до самого последнего времени ничего не было известно. Более того, его фамилия не фигурировала ни в каких списках католического духовенства. Ксендз Савинский был арестован 19 июля того же злополучного года. На допросах он показал, что лично был знаком с В.Ф. Войно-Ясенецким (епископом Лукой). 24 ноября 1937 года римско-католического священника расстреляли, а Войно-Ясенецкому в 1939 году было предъявлено в качестве одного из обвинений связь «с польским ксендзом в г. Ташкенте Савинским, резидентом польской разведки».

Савинский Иосиф Болеславович родился в 1880 году в г. Познани (Польша), в семье врача. Окончил философско-богословский факультет Римского университета. С 1905 по 1906 годы учился на философско-историческом факультете Бреславского университета в Германии. Служил викарием в г.г. Луцке и Кременцы (1917-20 гг.). В 1920 году несколько месяцев служил капелланом. Затем два года прослужил настоятелем костела в местечке Ляховцы.

После разграничений территории между СССР и Польшей оказался на территории СССР. С 1928 по 1933 годы отбывал наказание по ст.58-6 (шпионаж). После освобождения через уполномоченного Польского Красного Креста хлопотал о выезде в Польшу. В 1934 году, не получив ответа от польского Красного креста, связался с общиной города Ташкента и прибыл в г. Ташкент в качестве настоятеля римско-католического костела.

В 1937 году был арестован НКВД Узбекской ССР по обвинению в контрреволюционной пропаганде и агитации, а также в участии в контрреволюционной организации и в организационной деятельности по подготовке контрреволюционных преступлений.

Определением Военного Трибунала Туркестанского Военного Округа от 19 мая 1958 года постановление Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР от 10 октября 1937 года было отменено.

Щебровский Евгений Владимирович, 1904 г.р., уроженец г. Ташкента, русский. Социальное происхождение - из дворян. По религиозным убеждениям - католик. Холост. В 1936 г. окончил факультет иностранных языков Педагогического института. Занимался преподавательской деятельностью. Был неоднократно судим за участие в анархических кружках.

С 1920 по 1921 годы Е.В. Щебровский был одним из членов анархической организации «Анархо-культ». В 1921-1922 годах являлся членом «Анархической федерации молодежи». Три года (1924-1927 гг.) находился в ссылке за участие в кружке анархо-мистического направления в г. Ашхабаде. В 1930 году вновь был осужден по ст. 58, 10 УК РСФСР и приговорен к 3 годам ссылки в Таджикистан за организацию анархо-мистической группы молодежи.

Арестован 28 февраля 1937 г. Управлением государственной безопасности НКВД Узбекской ССР. Обвинялся в том, что «будучи активным противником советской власти, систематически вел контрреволюционную фашистскую пораженческую агитацию, высказывал контрреволюционные клеветнические взгляды о Сталинской конституции и восхвалял германо-итальянский фашизм».

Из протокола допроса Щебровского Е.В.:

«Я по своему мировоззрению и своей психологии чужд советской власти и советской идеологии и не разделяю политики советской власти», «я высказывался о необходимости вступления всех верующих в католическую церковь с принятием всех его догматов - как обязательное требование веры и как укрепление веры с целью борьбы с безбожием».

17 августа 1937 г. приговорен к расстрелу. Реабилитирован в 1989 г. в связи с отсутствием в его действиях состава преступления (Письмо ФСБ от 10. 2263 от 18 август 2003 г. на имя главы Римско-католического прихода в г. Ташкенте Кшиштофа Куколки).

III. Новые устные свидетельства

65 лет отделяет нас от того времени, когда Войно-Ясенецкий - уже навсегда - покинул Узбекистан. Но еще совсем недавно мы могли общаться с ташкентцами, которые помнили пастырское служение В.Ф. Войно-Ясенецкого в столичной церкви Сергия Радонежского, бывали у него дома, общались с ним в своих квартирах, учились и работали с его детьми или слышали о нем от представителей старшего поколения. Теперь свидетелей этой замечательной жизни осталось немного, и всем им уже далеко за восемьдесят.

Но и до сих пор иные горожане не понаслышке, а на основе личного общения с ним или с его пациентами, называют Войно-Ясенецкого одним из лучших хирургов ХХ века, широко образованным врачом в разных областях медицины и просто - человеком, обладавшим выдающимися душевными качествами.

Вот что поведала нам академик АН Республики Узбекистан, доктор искусствоведения Г.А. Пугаченкова:

«О Войно-Ясенецком я слышала в 30-х годах, как о странном по тем временам сочетании врача и священнослужителя. Для меня - убежденной атеистки - это казалось несовместимым. Тем более что в Ташкенте были свежи воспоминания о событиях 30-х годов, связанных с другим врачом - Михайловским. Но одну деталь о Войно-Ясенецком я узнала от археолога Всеволода Даниловича Жукова (1902-1962), старший брат которого, Сергей, был женат на его дочери...

Однажды, будучи в служебной командировке в Бухаре, В.Д. Жуков пил воду из тамошних крайне антисанитарных, полных заразной нечисти, водоемов-хаузов и заболел очень тяжелой формой амебной дизентерии. Врачи в Ташкенте посадили его на строжайшую диету. Исключены были почти все продукты, и он едва не умер не столько от болезни, сколько от голода. Узнав об этом, Войно-Ясенецкий распорядился: «Нужно есть!» и предложил - к ужасу своих коллег-терапевтов - съедать побольше тертых сырых помидоров и еще чего-то из живой растительности. И вернул человека к жизни. Он был хирургом, владел широкими познаниями в области медицины и природы. На этой широте позиций, в значительной мере, была основана и его книга о гнойной хирургии военных лет, удостоенная Сталинской премии».

А вот рассказ учительницы истории и географии Анастасии Васильевны Ступаковой (1918 г.р.):

«Войно-Ясенецкого знаю как врача. Бабушка очень меня любила и водила по врачам, так как я была очень худенькой. Кто-то ей посоветовал обратиться к Войно-Ясенецкому. Мы пошли к нему на квартиру, которая располагалась в районе Уездной улицы. Мне тогда было лет 9-10, но я очень хорошо запомнила этот визит к врачу, так как впервые меня осматривали так внимательно (прослушал сердце и легкие, осматривал горло, руки и ноги и т.д.). Наконец, врач сказал бабушке: «Этой бояться нечего. Эта долго проживет». Таким образом, оценка состояния моего организма оказалась очень верной. И вот я дожила до 86 лет, и умирать не собираюсь. Обслуживаю полностью себя и еще помогаю сыновьям и снохе».

Из беседы священника Сергия Николаева с одним из своих прихожан (запись 2003 года, текст воспоминаний нам любезно передал Р. Дорофеев):

«...Многие знали, что раны и болезни, связанные с нагноением, лучше всех излечит Владыка Лука (еще его называли профессор Войно-Ясенецкий).

Жила в Ташкенте одна семья, перенесшая всю тяжесть репрессий, ссылок и волею Божией попавшая в Ташкент. Муж занимался малярной работой, а жена трудилась по домашнему хозяйству. В начале 1937 года у них тяжело заболел сынишка: в ручку попала инфекция и поразила надкостную ткань. Пошло сильное нагноение надкостницы, грозившее гангреной.

Бедная мать обратилась в Ташкентский медицинский институт за помощью. По совету одного человека ей удалось с сынишкой попасть на прием к Владыке. Он осмотрел мальчика очень внимательно, отвел в сторону женщину и сказал: «Необходима ампутация». «Нет, - воскликнула женщина. - Пусть лучше умрет, чем будет калекой на всю жизнь». Владыка, удивляясь твердости молодой матери, удалился в операционную, где у него висела икона, и долго молился. Затем, выйдя, сказал: «Готовьте мальчика к операции», и удалился для приготовления всего необходимого для ее совершения.

Операция длилась часов 8-9. Вся рука и спинка мальчика покрылись множеством операционных швов. (Позже) сильно утомленный Владыка сказал, что было очень тяжело, нагноение распространилось до спины. Появилась опасность полного поражения организма.

Мальчик стал поправляться. Владыка полюбил его и даже брал с собой на утренние обходы больных. «Ну что - трудно жить на свете?», - спросил (однажды) Владыка. «Трудно», - отвечал спасенный ребенок».

Болислав Мстиславович Матласевич, отметивший в 2002 году свое восьмидесятилетие, вспомнил другой случай. В 1929 году его мама была на приеме доктора Войно-Ясенецкого с жалобами на боли в желудке. После осмотра он порекомендовал ей поехать в Семиречье, в местечко Ванновка и побольше пить там воды.

Наш современник Георгий Александрович Боряев (инженер, 1934 г.р.) называет Владыку своим крестным отцом по той причине, что в 1936 г. тот спас ему жизнь.

«Я лежал с матерью в ТашМИ в связи с крупозным воспалением легких. Состояние моего здоровья было критическим. На счастье, мать в это время в клинике встретила Войно-Ясенецкого. Она обратилась к нему с просьбой о помощи. Войно-Ясенецкий прочитал молитву, дал какое-то лекарство, и я выздоровел. Моя мама была женщиной набожной, хорошей портнихой. Иногда с просьбой что-то пошить обращался и Валентин Феликсович. Мы тогда жили совсем рядом.

В послевоенный период Владыка приезжал в Ташкент только один раз. Он приходил в наш дом. Это было в 1947 г., незадолго до отмены продовольственных карточек». (Из личной беседы в декабре 2003 года).

Эмоциональная по характеру оперная певица Государственного Академического Большого театра оперы и балета имени Алишера Навои Ираида Федоровна Чернева (1922-2005) не могла вспоминать отдельные моменты из далекого прошлого, связанные с именем владыки Луки, без слез:

«Как сейчас помню один из эпизодов. Однажды папа и Владыка встретились на нашей улице. Отец поднял меня, и я засунула руку в большой растопыренный карман рясы крестного и вытащила тоненькие печеньки, скорее всего просвирки. Этот человек очень дорог мне многократно. Он спас жизнь моему отцу: сделал ему трепанацию черепа. Оперировал и моего мужа».

О непростом характере Войно-Ясенецкого ходили легенды. Он из тех, кто не меняет своих принципов и убеждений. Все информаторы отмечали его необыкновенную энергетику и невероятную цельность личности. После трех тяжелых ссылок он не сломался, более того, нашел силы достаточно весомо заявить о себе.

Как вспоминали коллеги и близкие знакомые Войно-Ясенецкого, Владыка никогда не жил сытно, никогда не смеялся, но умел «мило улыбаться». Для священнослужителя, на наш взгляд, это единственно верное, естественное состояние.

Валентин Феликсович всю жизнь ратовал за бедных, за право получать необходимую бесплатную медицинскую помощь каждому, кто в ней нуждается.

Когда в мае 1918 г. Нарком здравоохранения поднял вопрос о создании Ташкентской высшей медицинской школы, профессору Войно-Ясенецкому удалось убедить начальство открыть среднее медицинское учебное заведение, которое работало бы по упрощенному варианту и готовило сельских (кишлачных) врачей. Однако через восемь месяцев школа была закрыта, а точнее - перестроена в медфак по проекту И.И. Орлова. Подобный поворот в решении проблемы подготовки медицинских кадров не повлиял на добрые взаимоотношения ученых, и подтверждением тому фотоснимок, датированный 1935 годом, на котором запечатлены Войно-Ясенецкий и Орлов.

Давно уже подмечено, что первый камень обычно бросают оттуда, откуда не ждешь. И поэтому, видимо, полной неожиданностью для Войно-Ясенецкого стала вышеупомянутая Э.У. Махкамовым статья в газете «Правда Востока» от 9 апреля 1935г. под заголовком «На грани знахарства», подписанная несколькими врачами. Первым значился И.И. Орлов.

В 30-е годы прошлого века теплые отношения установились между семьями Аведовых и Жуковых-Войно.

В 1996 г. Нина Арташесовна (кандидат искусствоведения, 1924 г. р.) с большой любовью воскрешала в памяти те далекие годы.

«Что связывало моего отца Арташеса Аведова (1897-1957), иранского подданного, с С.Д. Жуковым-Войно, вспомнить уже не могу. У нашей семьи в Кибрае (в окрестностях Ташкента) на тот период имелся большой сад. За ним ухаживали наемные рабочие. Отец служил посезонно садовником в Иранском консульстве в Ашхабаде. Между прочим, сохранилась фотография, на которой он запечатлен с иранским консулом, а также купчая (1904 г.) на сад и другие документы, связанные с деятельностью деда и отца. Владение значительным участком земли на тот период создавало семье проблемы с местной властью. Видимо, на этой почве отец и сблизился близко с С.Д. Жуковым, зятем Войно-Ясенецкого, юристом по профессии. Сергей Данилович с женой Еленой, дочерью Войно-Ясенецкого, тогда жили в доме его матери (на ул. Свердлова). «Мама мне и моему брату Ване всегда говорила, когда мы шли в гости к Войно-Жуковым: «Если Владыка выйдет навстречу, подойдите и поцелуйте ему руку». Его считали святым».

Папу арестовали 3 февраля 1938 г. и поместили в областную тюрьму. Позднее нам стало известно, что он сидит в одной камере с Войно-Ясенецким. Вот каким образом мы узнали об этом… Однажды получив его одежду для стирки, мы обнаружили панталоны с вышитыми инициалами «В.Я.» (Строки этих воспоминаний для нас особенно интересны тем, что подвергают сомнениям утверждения некоторых авторов книг и статей о Войно-Ясенецком, что после третьего ареста семья два года ничего не знала о судьбе профессора).

На следующий день после ареста отца Н.А.Аведовой арестовали и ее маму Сатенику. В следственной тюрьме (ныне на этом месте находится здание трикотажной фабрики «Юлдуз»), она познакомилась с молодой женщиной Симой, женой знатного афганца Раима Мухаммеди, бежавшего в 1929 г. из провинции Мазари-Шариф в СССР и осевшего в Ташкенте. Через год женщин освободили, но они продолжали общаться, тем более, что нужно было носить передачи своим мужьям по одному адресу.

Экс-губернатор Северной провинции Раим Мухаммеди в течение двух лет являлся соседом по нарам с епископом Войно-Ясенецким, и не один вечер вел мирный диалог на богословские темы с православным священником, терпимым к людям разных вероисповеданий и национальностей. Это эпизод из необыкновенной судьбы афганского принца подробно описан М.Поповским.

Нам удалось выяснить некоторые подробности ташкентской поры семьи Раима Мухаммеди.

Парадоксально, но после семилетней тюремной отсидки пришлому афганцу сразу доверили как носителю афганского и персидского языков преподавание на Восточном факультете САГУ (ныне национальный университет Республики Узбекистан). Один из его учеников, ныне академик А.П. Каюмов, подчеркивает его высокую образованность, воспитанность и доброту. На сборе хлопка «афганский принц» трудился наравне со всеми, считал себя «гражданином Союза». В начале 50-х годов семья Раимджона Умарова (Раима Мухаммеди) переехала в Москву.

Владыка обладал сильной харизмой, отличался необыкновенной добротой... В душе каждого, кто общался с ним или знакомился с его научными и философскими трудами, что-то изменялось к лучшему.

Кстати, неординарными врачами-бессребрениками, честно служившими науке милосердия и отечеству, являлись и его современники - врачи А.Д. Греков, А.П. Березский и др.

Военный врач А.П.Березский (1878-1945) с 1918 г. по 1919 год в порядке общественной нагрузки являлся председателем Больничного Совета, который впоследствии был преобразован в Ташкентский отдел здравоохранения. Сотрудничал с Войно-Ясенецким в конкурсной комиссии при Союзе врачей в 1918 г., которая решала вопрос о праве вернувшихся с фронта врачей занимать свои прежние места (Газета «Народный Университет» от 16 августа 1918 г.).

10 марта 1936 г. в «Правде Востока» в репортаже о слете отличников здравоохранения, в частности писалось:

«Анатолий Петрович Березский замечателен тем, что за все 34 года врачебной деятельности он не имел ни одного платного пациента. Вот уже 11 лет А.П. бессменно лечит рабочих Ташкентского трамвая. Обслуживание членов семей не входит в его обязанности. Тем не менее, доктор Березский в любое время дня и ночи (будь то обычный или выходной день) спешит по первому зову на квартиру к больному».

IV. Периодическая печать

Мы просмотрели в библиотеках республики все сохранившиеся местные газеты 1917-1937 гг. и нашли целый ряд сообщений, статей и фельетонов, в которых упоминается о В.Ф. Войно-Ясенецком.

Информационные заметки, помещенные в местном печатном органе «Наша газета» за 21 мая, 12 июня и 16 июля 1918 г. свидетельствуют о позитивном отношении Комиссариата здравоохранения к общественной службе главного врача Ташкентской городской больницы - Войно-Ясенецкого. Эти сообщения в несколько строк дают возможность назвать фамилии врачей (Демидова, Журавлева, Успенскую, Шишову и др.), ранее не упоминавшихся в статьях о Войно-Ясенецком, с которыми Валентин Феликсович тесно контактировал во врачебных комиссиях во время различных эпидемий или при освидетельствовании мобилизуемого медицинского персонала.

В данный период в спокойном тоне упоминается фамилия хирурга и в кратких публикациях, касающихся его духовной жизни. Они конкретизируют круг ташкентских знакомых и единомышленников будущего представителя духовенства, уточняют отдельные моменты его жизнеописания. Например, архиепископ Лука в своих мемуарах, написанных им на склоне лет - «Я полюбил страдание...», - в частности, писал: «Я скоро узнал, что в Ташкенте существует церковное братство, и пошел на одно из заседаний его». В газете же «Народный Университет» от 4 июля 1918 г. (№ 50) в кратком обзоре 2-го Туркестанского съезда духовенства и мирян говорится о том, что на его заседании Войно-Ясенецкий докладывал об учреждении Туркестанского братства с целями религиозно-просветительными, миссионерскими и благотворительными. Братство должно было стать центром религиозной жизни края. Таким образом, В.Ф. Войно-Ясенецкий стоял у истоков его организации. По инициативе Братства 27 сентября 1918 года в кафедральном соборе доктор медицины В.Ф. Войно-Ясенецкий, еще не помышлявший о принятии духовного сана, читал лекцию «О смысле жизни», что стало предтечей его многолетнего философского труда «Дух. Душа. Тело». О проведении данного мероприятия сообщала «Наша газета».

Владыка имел свое видение мира, многое умел предвидеть, стремился распознать тайну бытия. При этом четко представлял, перед какой аудиторией будет выступать. По словам Л.В. Ошанина доклады Войно-Ясенецкого в Союзе врачей всегда «…были строго научны и в них не было никакой религиозной тенденции».

Из этих же заметок нам стало известно, что вместе с будущим архиепископом Войно-Ясенецким проблемы церковной жизни пытался разрешить мирянин, активный участник 2-го Туркестанского съезда духовенства и мирян - Е.К. Бетгер (1887-1956), впоследствии крупный ученый, библиограф, директор Публичной библиотеки имени Навои. До сих пор среди его почитателей бытовало мнение, что Евгений Карлович - немец по происхождению, принял православие поневоле - оказалось, он был православным по духу.

Статьи и фельетоны из более поздних подшивок газет, в которых упоминалось имя Войно-Ясенецкого, написанные уже после принятия им сана священника, тоже достаточно точно отразили настроение части общества того времени по отношению к духовенству. Отныне они носят откровенно разнузданный травящий характер, Но и в них иногда содержится полезный фактический материал, помогающий нам уточнить некоторые моменты биографии известного хирурга и церковного деятеля, а также членов его семьи.

В фельетоне «Автокефальный кот и хирургическая щука», напечатанном в «Туркестанской правде» 13 сентября 1923 года, приводятся ценные для нас сведения из автобиографии Войно-Ясенецкого, написанного им 15 августа 1920 г.:

«Я очень не любил естественных наук, а имел сильное влечение к наукам философским и историческим, 13 лет служил земским врачом, специализировался по хирургии, и написал 29 научных работ, в том числе докторскую диссертацию, за которую получил в 1915 году одну из виднейших в России премий. С марта 1917 года заведую хирургическим отделением городской ташкентской больницы».

В газете «Комсомолец Узбекистана» в статье «Чуждые в САГУ» от 14 января 1930 года имеются выпады против студентов - детей представителей духовенства медицинского факультета Среднеазиатского университета. После дочери «попа Жмакина» и «сына попа Юштина», третьим был назван и младший сын епископа Войно-Ясенецкого Валентин.

В газете «Правда Востока» от 7 и 24 ноября 1935 года целые полосы отданы освящению торжеств, посвященных 15-летию Ташкентского медицинского института. Однако имя профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого - одного из пионеров высшего медицинского образования в Туркестане - не упоминается.

К большому сожалению, ничего не говорится о талантливом хирурге и в ныне действующем Музее истории ТашМИ.

V. Исторические реликвии

В личном архиве Н.А. Цитовича сохранилось письмо Войно-Ясенецкого, адресованное матери Николая Александровича:

«Елене Петровне мир и благословение. Весьма радуюсь добрым качествам Пети и его выздоровлению и мирному Вашему житию. Почему это Вы ожидаете меня в Ташкенте? Уж очень далеко от Вас, и я, конечно, не могу оставить своих многочисленных епархиальных дел. О болезни Алексея Онисимовича я не могу, конечно, вполне ясно судить за глаза. Одно только могу сказать определенно: если у него не пульсирует передняя и задняя артерии стопы, то, безусловно, необходима ампутация, но не только стопы, что совершенно недопустимо, а голени в верхней трети, или лучше ампутация в голенном суставе по гритти.

Да исцелит его Господь, а всем Вам да подает здравие телесное и мир душевный».

«У меня и семьи моей все, слава Богу, хорошо и благополучно. А. (архиепископ) Лука 2УШ.»

Год написания письма отсутствует. По словам Н.А.Цитовича, письмо было написано в 1960 году. Теперь эта реликвия и выше упоминавшаяся рукопись при нашем содействии пополнили фонд ЦГА Республики Узбекистан.

В библиотеке племянника А.Н. Цитовича - Александра имеется монография Войно-Ясенецкого «Очерки гнойной хирургии» с авторской надписью. Этой книгой дорожат многие ташкентские врачи. Имя ее автора знакомо медицинским специалистам во всем мире. В научной литературе существует даже профессиональный термин «разрез по Войно-Ясенецкому».

При возврате конфискованных во время ареста органами НКВД вещей, семье Аведовых - по ошибке - передали и предметы, принадлежавшие В.Ф. Войно-Ясенецкому: пластинку с записью православной духовной музыки и книгу немецкого ученого В.Вундта «Гипнотизмъ и внушение» (Санкт-Петербург.1898 г.). На обложке книги имеются экслибрисы двух ее владельцев: «Книжный магазин В.А. ПРОСЯНИЧЕНКО. г. Киев» и «Доктор медицины - В.Ф. ЯСЕНЕЦКИЙ-ВОЙНО». Печатью с таким текстом он продолжал пользоваться долгие годы. Правда, в статье Д. Тобольцева «Откровение епископа Луки (по поводу смерти профессора Михайловского)», опубликованной в «Ташкентской правде» 13 февраля 1930 г., написано, что на справке о причине смерти Михайловского рядом с подписью «доктор медицины, епископ Лука» имеется оттиск «небольшой кругленькой печати, на которой значится «доктор медицины В.Ф.Войно-Ясенецкий». По всей вероятности, здесь упомянута та же самая печать, ну, а фамилия хирурга в новом произношении дана в статье по уже поздней, устоявшейся привычке.

И В.А. Лисичкин на странице 197-й своей книги тоже отмечает, что справка Е.С. Михайловской написана на именном врачебном бланке: «Доктор медицины Ясенецкий-Войно В.Ф.».

Раритетную грампластинку с записями духовной музыки Н.А. Аведова в 1998 году передала на хранение в Ташкентскую и Среднеазиатскую епархию.

VI. Документальные памятники

Нами подобрана целая галерея фотопортретов друзей и людей из близкого окружения В.Ф. Войно-Ясенецкого в Ташкенте. Среди них, например, фотоснимок, на котором запечатлена Елена Войно-Жукова с двумя подругами. На обратной стороне имеется пометка «13 февраля 1933 года».

В своих устных рассказах Н.А. Аведова неоднократно упоминала доброту Елены, ее кулинарные способности. При этом сожалела, что та рано потеряла мужа, да и сама преждевременно ушла из жизни в 1972 году.

Примечательны фотографии семьи священника Василия Берсенева, служившего в церкви Сергия Радонежского, в которой читал проповеди и о. Валентин (Войно-Ясенецкий), портреты священников Богородицких и их родственников, афганского принца Раима Мухаммеди, известных ташкентских врачей - коллег по работе (Березского, Грекова и др.).

Архиепископ Лука во все времена своей многотрудной жизни поддерживал теплые отношения с духовенством местной православной епархии. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в частных архивах ташкентцев фотографии. Одну из них мне показал преподаватель Ташкентской Духовной семинарии Р.В. Дорофеев. Владыка Лука снят в богослужебном облачении на амвоне храма в окружении священнослужителей. Снимок явно сделан после совершения литургии. Дата отсутствует.

Еще одна фотография была опубликована в газете «Слово Жизни» в декабре 2002 г. На ней святитель Лука снят вместе с ташкентским священником Константином. Надпись на обороте снимка свидетельствует, что этот священнослужитель подарил ее своим знакомым в 1954 г.

Отрадно отметить, что документальные и иконографические материалы о нашем славном земляке собирают и другие ташкентцы (например, ныне покойный митрофорный протоиерей о. Пахомий (Лай), преподаватель Ташкентской Духовной семинарии Р. Дорофеев, филолог и краевед Б.Н. Завадовский и др.)

VII. Мемориальные места

Общеизвестно, насколько сильно воздействуют на человека места, связанные с жизнью чем-то замечательных людей. Они помогают окунуться в атмосферу ушедшего времени.

Хотя, по словам Н.А. Цитовича, «в Ташкенте, в собственной квартире, такому именитому человеку по существу и не пришлось пожить», тем не менее следует признать, что первые шесть лет семья Войно-Ясенецкого жила в довольно сносных условиях. Ему, как главному врачу городской больницы, был предоставлен шестикомнатный дом на казенной территории. Это было самое современное по тому времени общественное лечебное учреждение, расположенное почти в пригородной части города по ул. Жуковской (ныне Садыка Азимова). Комплекс зданий, построенных в 1898 г., был даже электрифицирован, правда, в годы гражданской войны нормальная жизнь городской электросети была парализована.

После первого ареста - в июне 1923 г. дети вместе с Софьей Велецкой переселились в крохотную комнатушку, где им даже пришлось соорудить двухэтажные нары.

На сегодня уже составлена карта-схема памятных мест в городе, связанных с именем хирурга и религиозного деятеля святителя Луки (Войно-Ясенецкого).

Вернувшись в Ташкент после первой ссылки в конце января 1926 г. владыка «обосновался в квартире, в которой жила Софья Сергеевна Велецкая с моими детьми». По словам Н.А.Цитовича «это был флигель в две комнатки с прихожей во дворе бывшего скромного особняка М.И. Мальцевой на улице полковника Долинского.

В рукописи самиздата, ходившей по рукам в советское время и помеченной 1979 годом, написано несколько иначе: жил он в этот период «в домике на ул. Учительской. Софья Сергеевна вела хозяйство, жила в маленьком флигелечке во дворе».

Мы более склонны доверять Цитовичу. Ведь вряд ли у Велецкой были средства, чтобы снимать такую большую площадь…

Святитель Лука за давностью описываемых событий просто ошибся, когда писал в мемуарах, что «поселился на Учительской». На самом деле Учительская улица являлась главной на участке земли русской части г. Ташкента, до революции находящегося во владении купца Юсуфа Давыдова. Рядом на этом же участке были распланированы улицы Долинского и Новая. Данный факт подтверждал в своих мемуарах и Л.В. Ошанин:

«Как-то мы с женой встретили Войно на Новой улице (ныне ул. Каблукова), возвращавшегося с архиерейской службы. Он в это время жил на улице Долинского, в доме № 8».

Кстати, это один из немногих уголков патриархального Ташкента, сохранившегося почти в первозданном виде.

«Особняк Мальцевой» нам собирался показать Н.А. Цитович, поскольку неоднократно бывал на всех квартирах Войно-Ясенецкого, но из-за плохого самочувствия этого сделать так и не смог. Его нам помогла отыскать И.Ф. Чернева (1923-2005). В конце 20-х годов прошлого века ее семья проживала напротив. В этот период Владыка занимался богослужением и частной медицинской практикой. Во дворе дома всегда толпился народ.

Своими отрывочными воспоминаниями с нами поделилась Рафоат Сулеймановна Кучликова (1932 г.р.). Ее семья проживала тоже по соседству с домом Войно-Ясенецких. По ее словам, Валентин Феликсович бывал в доме ее родственника Рустама Исламова - председателя Наркомзема, а также в доме ее мамы - Хасият Миркаримовой и тети - Рисалят Саид-Алиевой.

«В 1936-1937 гг. Войно-Ясенецкий приводил к нам лицевого хирурга А.Ф.Кейзера - для консультации по поводу возможности сделать операцию моей сестре».

Несколько лет назад, при расширении автомагистрали, ряд дореволюционных построек вблизи Алайского базара был разобран, и памятный дом теперь стал угловым. Капитальная постройка без всяких внешних отличий имеет четыре окна с парадным подъездом посередине. От того времени сохранились высокие деревянные резные ворота, ведущие в довольно большой двор, ветхие пристройки «с удобствами на улице» и несколько старых деревьев. Среди них выделяются два кедра, бывшие тогда редкостью в крае, и орешина. По преданию, под кедрами любил отдыхать Войно-Ясенецкий.

Кстати, в районе Учительской улицы в годы, вплоть до 1946 г., проживал В.П. Филатов (талантливый офтальмолог и церковный чтец) - большой друг В.Ф. Войно-Ясенецкого.

В этот период жизни хирург Войно-Ясенецкий занимался только частной практикой и принимал в месяц «около 400 больных. Очередь выстраивалась с 5 часов утра.

После возвращения из второй ссылки в Ташкент (весной 1934 г.) Войно-Ясенецкий некоторое время находился в разъездах. Согласно его личному листку от 1 ноября 1934 г., Валентин Феликсович на тот период работал заведующим хирургическим отделением в той же первой городской больнице, где работал в 191

Серия сообщений " ":

«Когда я перебираю свои воспоминания о Туркестане, я иногда не без грусти думаю о том, как основательно забыты люди, играющие когда-то более чем заметную (научную) роль, даже при скромном служебном положении»

Часть 1 -
Часть 2 - Войно-Ясенецкий В.Ф.
Часть 3 -
Часть 4 -
...
Часть 6 -
Часть 7 -
Часть 8 -

Выпускники Красноярского государственного медицинского университета (КрасГМУ) им. профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого дали клятву врача России. Это ежегодное мероприятие, где будущие медики клянутся честно выполнять свой врачебный долг. Выпускников поздравил Губернатор края Виктор Толоконский, министр здравоохранения края Вадим Янин, ректор КрасГМУ Иван Артюхов и главные врачи медицинских учреждений региона.

В Большом концертном зале сегодня собрались свыше 500 выпускников. Все они уже сдали квалификационные экзамены по следующим специальностям: "лечебное дело", "педиатрия", "стоматология", "фармация", "социальная работа" и "клиническая психология". Как признаются сами выпускники, церемония оказалась для них даже более волнительной, чем сами экзамены, ведь сегодня они получили высокое звание врача и дали обещание всегда оказывать медицинскую помощь всем тем, кто в ней нуждается.

"Вы выбрали очень сложную профессию. Наверное, учиться в медицинском университете труднее всего, ведь на ваших плечах с первого курса лежит большая ответственность. От ваших знаний и умений зависит жизнь человека. Впереди вас ждет интернатура, но и после ее окончания, когда вы начнете свою практическую деятельность, - учитесь, совершенствуйте себя. И помните, что даже в век высоких технологий ни один современный медицинский аппарат не заменит руки врача, его внимание к пациенту и поддержку в период лечения", - сказал глава края Виктор Толоконский.

Министр здравоохранения Красноярского края Вадим Янин пожелал успехов и сказал, что практическое здравоохранение ждет всех выпускников. «Нужно не бояться пациента, нужно искать с ним диалог, потому что без этого диалога не получится ничего в лечении. Если диалога не будет, к сожалению, мы проиграли…В стране дают присягу военные и медицинские работники - врачи. В формальном документе заложена вся мудрость предыдущих поколений…Очень важно, чтобы вы, как бы ни разбросала вас жизнь, продолжали общаться друг с другом. От ваших взаимоотношений зависит будущее нашего здравоохранения»,- сказал министр.

Протоиерей Анатолий Обухов передал собравшимся поздравительное слово Митрополита Красноярского и Ачинского Пантелеимона, благословившего молодых специалистов на труды по спасению человеческих жизней и здоровья, заботу и милосердие по отношению к болящим людям. В своем выступлении отец Анатолий также напомнил о недавних знаменательных событиях в жизни КрасГМУ — освящении Архиерейским чином университетского Лукинского храма и места под памятник святителю Луке (Войно-Ясенецкому), чье имя носит высшее учебное заведение, — сообщил священник пресс-службе Красноярской епархии.

Добавим, что в этом году выпускники специальностей "стоматология" и "фармация" КрасГМУ проходили первичную государственную аккредитацию. Сдача экзаменов дает возможность приступить к работе сразу, без дополнительной постдипломной подготвки

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) - это один из новопрославленных святых, который, однако, уже окружен огромным почитанием православных христиан. Жизнь его оборвалась в начале шестидесятых годов XX века в результате долгой болезни. Но его имя не забыто, ежедневно возносится молитва святому Луке Крымскому из уст множества верующих.

Становление личности святого Луки

Прежде чем перейти к самим текстам молитв святому, следует немного разобраться в биографии этого человека. Это даст понимание, почему ему вообще возносится молитва. Святому Луке при рождении дали имя Валентин - Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Родился он в 1877 году в Керчи. В детстве отличался склонностью к рисованию и мечтал стать художником, но в итоге выбрал стезю врача. Окончив Киевский университет, Валентин в качестве хирурга трудился на Дальнем Востоке, оперируя раненых солдат, принимавших участие в боях в ходе русско-японской войны. В 1917 году он переезжает в Туркестан, где продолжает вести врачебную практику в одной из больниц Ташкента. В 1920 году он возглавляет кафедру оперативной хирургии и топографической анатомии Туркестанского университета, читает лекции.

Принятие священного сана

Во время жизни в Ташкенте Валентин Войно-Ясенецкий начинает проявлять активный интерес и к церковной жизни. Благодаря одному из своих выступлений в 1920 году касательно церковной жизни в Туркестане Валентина заметил Ташкентский епископ Иннокентий, который и рукоположил его в сан диакона, а затем и священника. Возложив на себя бремя пастырства и неся послушания соборного проповедника, Валентин не оставлял медицину и научную деятельность, продолжая заниматься оперированием и преподаванием.

Преследования и ссылки архиепископа Луки

Преследования отца Валентина начались после принятия им монашеского пострига в 1923 году с наречением имени Лука в честь евангелиста, который также, согласно преданию, был врачом. В том же году иеромонах Лука был рукоположен в епископский сан, после чего последовала первая ссылка - в Туруханск.

Находясь в заключении, епископ Лука работал над своей книгой «Очерки гнойной хирургии», за которую в дальнейшем будет награжден лично товарищем Сталиным. Вскоре преосвященного Луку отправили в Москву, где власти разрешили ему служить и проживать на квартире. Через четырнадцать лет, во время антирелигиозных гонений 1937 года, последовала вторая ссылка епископа Луки, на этот раз в Красноярск. Когда началась война, его направили на работу врачом в красноярский эвакуационный пункт. С 1943 года он также занимает красноярскую архиерейскую кафедру. Однако всего через год его снова ожидает переезд. Теперь уже он в качестве архиерея едет в Тамбовскую область, но не перестает заниматься и медициной, координируя под своим началом порядка 150 госпиталей в области.

Награды и канонизация

С окончанием войны архиепископа Луку ждет церковная награда - право ношения на клобуке бриллиантового креста. А со стороны государственной власти он удостаивается медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

В 1946 году архиепископу Луке присуждается еще одна награда - Сталинская премия I степени - за вклад в развитие отечественной науки в области медицины.

В этом же году его переводят в качестве архиерея в Симферополь, поручая Крымскую кафедру. Там Преосвященный Лука проведет остаток жизни. К концу своих дней он полностью утратит зрение, но все-таки не перестанет служить.

Совет Московской духовной академии в это время принимает преосвященного Луку как почетного члена академии. А посмертное почитание его в среде церковного народа привело к закономерной канонизации: в 1996 году в Симферополе архиепископа Луку прославили как святителя и исповедника веры.

Прижизненное служение врачом определило и его место в соборе святых - молитва святому Луке стала средством исцеления и выздоровления. К нему, как и к святому Пантелеймону, обращаются люди, одержимые различными недугами, болезнями. Однако молиться о чем-то другом также не возбраняется. Многие родители читают, например, молитвы святому Луке о детях, о семейном благополучии. В качестве покровителя местности архиепископа Луку вспоминают на тех местах, где он нес свое пастырское служение - в Крыму, Тамбове, Ташкенте, Красноярске и др.

Общая молитва святому Луке

В личных молитвах молиться можно своими словами, но совместные службы подчинены определенному порядку и имеют стандартизированный набор текстов. Ниже нами будет приведена молитва святому Луке Крымскому в русском переводе:

О всеблаженный исповедник, святитель, отец наш Лука! Великий угодник Христов! В умилении, приклонив колени сердца нашего, как чада своего отца умоляем тебя со всем усердием: услышь нас, грешных. Вознеси молитву нашу к милосердному и человеколюбивому Богу, которому ты в благости святых, с ангельскими ликами предстоишь. Ибо мы веруем, что ты любишь нас той же любовью, которою всех ближних возлюбил, когда пребывал на земле.
Выпроси у Христа, Бога нашего, чтобы он утвердил своих чад в духе правильной веры и благочестия. Пусть он даст пастырям святую ревность и заботу о спасении паствы, вверенной им. Пусть оберегают право верующих, укрепляют в вере слабых, наставляют незнающих, обличают сопротивляющихся. Каждому из нас дай дар, в котором мы нуждаемся, и который будет полезен и для вечного спасения и в жизни этой. Даруй городам нашим утверждение, земле плодородие, защиту от голода и болезни, утешение скорбящим, выздоровление больным, заблуждающихся на путь истины возврати, родителей благослови, детей в страхе Господнем воспитай и взрасти, сиротам и одиноким помоги. Преподай нам всем твое архипастырское благословение, чтобы мы, имея это молитвенное ходатайство, избавились от противостояния дьявола и избежали всякой вражды, нестроений, ересей и расколов. Проведи нас на дорогу, ведущую к селениям праведных, моля о нас всесильного Бога, чтобы в вечной жизни нам сподобиться с тобою непрестанно прославлять единосущную и нераздельную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Такова общая молитва святому Луке, читаемая во время официальных богослужений. В молитвенниках, предназначенных для частного использования, приводятся и другие варианты текстов. Одна из них - молитва святому Луке о здоровье - будет приведена ниже. Для удобства понимания текста она также будет представлена в русском переводе.

Святой Лука: молитва о выздоровлении

О, блаженный святитель Лука, услышь и прими нас, грешных, обращающихся к тебе с молитвой! Ты привык в жизни своей принимать и помогать всем, нуждающимся в твоей помощи. Выслушай же и нас, скорбящих, с верой и надеждой к твоему заступничеству взывающих. Даруй нам скорую помощь и чудесное исцеление! Пусть не расточится ныне твое к нам, недостойным, милосердие. Нас, страдающих в суетливом мире этом и нигде не находящих утешения и сострадания в душевных скорбях и телесных болезнях - исцели. Избавь от искушений и мучений дьявола, помоги донести жизненный свой крест, перенести вся трудности жизни и не утратить в нем образа Божия и веру православную сохранить. Дай нам сил иметь на Бога твердое упование и надежду, нелицемерную любовь к ближним, чтобы, когда придет время расставаться с жизнью, достигнуть нам Небесного Царствия вместе со всеми угодными Богу. Аминь

Так в православной церкви почитается святой Лука. Молитва о выздоровлении при этом может читаться не только во время физических изнеможений, но и во время депрессии или какого-либо душевного нездоровья. Кроме того, в круг болезней в церковной традиции входят и духовные проблемы, например, сомнения в вере.